«Рыба гниёт с головы. Наше государство и коррупция — сиамские близнецы. Навести порядок в милиции невозможно. Коррупция бессмертна, все остальное — шоу» Заявил в интервью корреспонденту газеты «2000» Елене Вавиловой (№ 27-28 от 07-13.07.2006) экс-министр внутренних дел генерал-полковник Иван Гладуш, который служит в милиции 55 лет.
В любых ситуациях он старался поступать, руководствуясь двумя неписаными законами - чести и совести: и когда входил в камеру к разъяренным зэкам, и когда набирал свои «бэры» в Чернобыле, и когда боролся с криминалом в мятежное время перестройки, и когда уходил в отставку по собственному желанию с поста, который занимал без малого десять лет. Он был единственный генерал-полковник внутренней службы в МВД УССР за всю ее историю. Всегда старался быть жестким, а не жестоким. Избегать крайностей, не вешать пожизненные ярлыки на людей, не заниматься интригами и преследованиями, старался поступать по-человечески. За время его пребывания на посту министра в Украине интенсивно строилось жилье для милиции, киевский Дворец культуры МВД, поликлиника МВД, Центральный госпиталь на 640 коек. Спросите, в каком районе Киева нет жилья для сотрудников милиции? Только за пять лет было построено 70 помещений районных ОВД.
— Вы пришлись не ко двору новой Украине? Щербицкого не стало и вас «ушли»? — Я сам подал в отставку. Потому что после Щербицкого в стране начался полный бардак. Пришел Ивашко, который вообще ничего не решал, его вскоре забрали в Москву. Потом Гуренко — директор Донецкого завода холодильников. Хороший парень, но абсолютно никакого опыта госслужбы не имел. Я решил уходить в мае 1991-го после инцидента. В Полтаве решили тогда отметить годовщину Петлюры: посрывали таблички с названием улицы Ленина и повесили новые — «улица Петлюры». Я послал туда триста человек ребят, чтобы навели порядок. И когда с трибуны Верховной Рады начал докладывать об этом, меня засвистали, захлопали «паны» Червоний, Яворивский и вся эта национально озабоченная братия. И когда я с ними сцепился, Гуренко сидел и молчал. Я понял, что не сработаюсь с этой публикой, и подал рапорт, хотя ни Гуренко, ни Масол полгода мне его не подписывали. — Вы уходили с поста на изломе истории. Не болела душа за милицию, которой отдали столько сил и лет? — Душа не болела, болело сердце. Я всегда был сторонником либеральной политики, но считал и считаю: мы к демократии до сих пор не готовы. Америка шла к ней 200 лет, а мы вместо демократии получили бардак. Я был единственный генерал-полковник внутренней службы в МВД Украины за всю ее историю. Уходил из кабинета, где проработал 20 лет, пришел первым замом, а ушел министром. Просто лег тогда на пол и плакал. Но понимал, что не смогу остаться. А через год умерла жена, и начался этап в жизни, о котором не хочется вспоминать. Пенсия — 200 купонов, когда бутылка молока стоила 30... — Зная о пожизненных льготах и привилегиях нынешних власть предержащих, в это трудно поверить. — А вы можете поверить в то, что Щербицкий завещал семье 50 тысяч советских рублей! Ни дач, ни квартир, ни валютных счетов, о которых распинались рвущиеся к власти клеветники-«демократы», первый секретарь ЦК КПУ не оставил. Да, у советского министра была зарплата 500 рублей. У меня, у министра угольной промышленности и металлургии — 700. Как член ЦК КПУ я имел хорошую шестикомнатную квартиру в центре, мог купить дефицитные продукты в спецмагазине, имел автомобиль. Но я не крал. Психология другая была, мораль, если хотите. А те, кто воровал у государства, боялись ответственности. Сегодня же основной принцип, которому следует обслуживающая народ элита, — «денег много не бывает, и они не пахнут». А мораль... ну назовите мне, кто из известных политиков не сменил старую жену на молодую? А семейственность и кумовство в современной политике?! — Состояние дел в нынешней милиции Вам, судя по всему, не внушает оптимизма. Неужели все так безнадежно? — Есть такая фраза: «кадры решают все». Кадры разогнали. Только в прошлом году было уволено 70 тысяч сотрудников. В большинстве люди ушли по собственному желанию. Уходили опытные профессионалы, проработавшие в милиции не один десяток лет. Уходили, потому что достали нищета, политическая клоунада и полный беспредел. И процесс распада милиции начался не вчера, не год назад, а в начале девяностых. Вот мы без конца говорим о борьбе с коррупцией. Ну, это же просто анекдот! Кто с ней борется, если она настолько прочно въелась в систему государственную, что стала с ней единым целым?! Наше государство и коррупция — сиамские близнецы. Рыба ведь гниет с головы, и сколько ни руби хвост, толку не будет. Система пятнадцать лет строилась по принципу: все продается и все покупается. И потому коррупция, как и мафия, к сожалению, бессмертна. А расцвела она буйным цветом в девяносто втором, при Василишине. Он же был начальником УВД Киевской области и собрал вокруг себя всех бывших «корешей». Чем они занимались? Начиная с пятницы, брали портфели, корзины, ящики с выпивкой, и все это ехало в «олимпийскую деревню» под Киевом. И три дня вместе с президентом парились, кутили, понятно, не на зарплату. Указы подписывались легко и весело. И все последующие министры подхватили эстафету. Все, кроме Радченко. Он в этом не участвовал, потому и ушел. Серьезный был генерал. Радченко — он из КГБ пришел. Пришлый человек в милиции не прижился. 11 месяцев проработал. …Не зря народные острословы говорят: «мент — не профессия, а ментальность». — Гибель Юрия Кравченко была для вас неожиданностью? — Полнейшей, как и для всех, кто близко знал Юру. Мы дружили семьями, и за два дня до трагедии он пригласил меня на свой день рождения. Договорились 5 марта отмечать... Никому не верьте, его самоубийство — это полный бред. Он был исключительно сильной и цельной личностью и слишком любил жизнь, чтобы добровольно сводить с ней счеты. А вот версия, что его могли вынудить, шантажируя выбором «или-или», похожа на правду. Но ни политика, ни спектакль с названием «дело Гонгадзе», ни прочие дворцовые интриги здесь ни при чем. Юра был очень состоятельным человеком — это все, что я могу сказать... Мне импонировали его элегантность и аккуратность — всегда безукоризненный костюм. В милиции это — редкость. Я всю жизнь боролся с разгильдяйством подчиненных, песочил их за вечно стоптанные каблуки и штаны всмятку. Юра был другой. Я увидел в нем хорошую перспективу и начал подтягивать к должности. — Вы назвали дело Гонгадзе спектаклем... — Потому что это самый настоящий политический спектакль в постановке знаменитой «каневской четверки» — Марчук— Мороз— Ткаченко— Олийнык. Они боролись за президентство и хотели убрать Кучму. Вот отсюда и растут ноги у фарса, который обернулся трагедией для матери Георгия. И «пленки Мельниченко» — из этого же спектакля, и «таращанское тело», которое никакого отношения к Гонгадзе не имеет. — За 55 лет в милиции вы были свидетелем многих переломных моментов в истории страны. Какие годы были самыми трудными? — Все. Если бы «отмотать» время назад, я бы не пошел в милицию. Это очень трудный и неблагодарный хлеб. А сейчас ситуация абсолютно тупиковая. У министерства, по сути, нет руководителя. Одни разговоры и политика. Каждый занят собой, обустройством своих приватных интересов. Это в прошлой жизни было «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Сейчас — только о себе. Все остальное — шоу...
 Ваш комментарий будет первым | |
|
