Два года. Много это или мало? Для молодого человека, который служит в армии, это, может быть, и много. Но с возрастом время течет гораздо быстрее. И 46-летнему (вот мне) гораздо проще прожить этот срок. Хотя простым это время не было.
18 февраля 2014 года на Украине началась гражданская война. Пусть кто угодно ведет отсчет этого невиданного после окончания Великой Отечественной войны конфликта с другой точки. Лично я веду его с 18 февраля. И вот почему.
Суров был год и страшен год по Рождестве Христовом 2013. В воздухе пахло войной. Политические силы, представлявшие парламентскую оппозицию, с самих выборов в Верховную Раду не могли успокоиться и начать работать. Так просто это случиться не могло. Незачем депутатам после выборов вместо того, чтобы заседать и принимать законы, блокировать практически каждое заседание. Незачем проводить свои блокирования трибуны законодательного органа при помощи массовки-подтанцовки на улице.
Проплаченные массовки. В Киеве уже давно никто не верит митингам. Все знают - что почем для их участников. Украина, переживающая кризис с невиданной безработицей, давно сделала из политических митингов сектор экономики. Массовки – это безработные и пенсионеры. Они не митингуют. Они работают за 30-100 гривен в день. Нанимают их через Интернет менеджеры-групповоды. Каждый из них может вмиг организовать по первому звонку толпу. От похорон до митингов. И услугами этих групповодов давно пользуются партийные политические шулеры.
Начиная с открытия сессии Рады VII созыва, каждый день акции оппозиции в сессионном зале сопровождались такими массовками. Наблюдателям было видно, что это неспроста. Чья-то невидимая, щедрая и настойчивая рука двигала этим политическим кордебалетом. Менялись лозунги, которые можно было читать на плакатах массовки, и по их изменениям было понятно, куда именно двигала Украину эта рука. А двигала она к гражданскому конфликту. И первая половина 2013 года прошла с этими политическими драками и безобразиями. Шесть раз за полгода была заблокирована надолго трибуна. Дважды меняли задачи всеукраинские политические акции парламентской оппозиции, прозванной «Кролик-Боксер-Фюрер» (Яценюк, Кличко, Тягнибок). Тем, кто был не в теме, был непонятен этот абсурд. Эти трое совершенно разные люди, а платформы их партий совершенно несовместимы.
Но они толкали и толкали страну к краю. На улицах, в транспорте, в кафе, в социальных сетях неутомимо звучали голоса, говорившие о том, что осенью будет война. Сначала мне это казалось глупым и невозможным. Война стоит денег, а у Украины их нет. К тому же народы Украины такие спокойные и терпеливые. Они никогда не велись на провокации тех, кто толкал к войне. Слишком хорошо каждая семья знает, что такое война. В каждой семье кто-то погиб. Лично я допускал новый «майдан», но не войну. Но уже летом я стал понимать, что ошибаюсь, и майданом это не ограничится. Острота эмоций достигла предела. Каждое ЧП, связанное с наэлектризованными и неутомимыми скандалистами-оппозиционерами, оборачивалось долгими и громкими скандалами. И в каждом случае какие-то невидимые режиссировали действо, создавали образы, наполненные драматургическим смыслом.
Так в мае 2013 года появилось новое слово «титушки», обозначающее спортсменов, чье участие необходимо при проведении митингов для поддержания порядка. 18 мая во время заключительного митинга очередной акции «оппо» под названием «Вставай, Украина», издания и социальные сети взвыли о «зверском избиении» наемниками власти двух журналистов. Это случилось в 13.00, а уже в 15:00 Арсений Яценюк заявил на весь мир протест против «зверств власти» и потребовал расследования. «Напавшего» звали Вадим Титушко. Его тут же демонизировали и сделали «гопником» и «бандитом». Поскольку он и его товарищи охраняли альтернативный митинг «Партии Регионов» в трех кварталах от места ЧП, то из события сделали уже заказ власти, а из двух «жертв» - новоявленных георгиев гонгадзе.
Полгода длилось судебное разбирательство под фанфары оппозиционной либеральной прессы. Каждое заседание посещалось толпой журналистов, которые освещали событие это, несомненно, предвзято. Они все были не правы, если они и хотели разобраться. Потому что, когда я после вынесения приговора спросил перед камерами пяти всеукраинских телеканалов: почему в приговоре отсутствует слово «избиение», две жертвы, не покраснев, сказали, что никогда не говорили о «зверском избиении», а эти слова говорил только я. Это было признанием во лжи. Но ни в одном выпуске новостей на пяти телеканалах не было этого эпизода. Зато были другие, в которых журналисты, муж и жена (да-да – это была супружеская пара!) говорили о «плохой власти, которая давит прессу», о том, что «справедливость есть и за нее нужно бороться», что деньги, которые они получат от ответчиков в счет морального ущерба они потратят на благотворительность.
Кстати, именно от этого случая и ведет историю термин «титушки». Невидимый режиссер не зря получал свое жалованье. Было еще одно событие тем летом. В маленьком городке Врадиевка произошел драматический случай. 28-летняя одинокая женщина стала жертвой группового изнасилования с избиением и надругательством. И одним из организаторов преступления был сотрудник милиции. Таких случаев на Украине много. Но именно этот стал неожиданно поводом к едва ли не революции. Во Врадиевке местное население напало на отделение милиции. Сразу же там очутились эмиссары политических сил от оппозиции. Активисты немедля решили идти маршем «на Киев», чтобы протестовать против ментовского беспредела и начать в столице новый майдан. И они начали это шествие, освещаемое украинской либеральной прессой, как предстоящее возмездие власти, которую почему-то снова сделали ответственной за это бытовое преступление.
Очень подозрительно было то, что среди участников марша не было ни одного жителя Врадиевки. Подозрительным было наличие в марше представителей оппозиции во главе с нынешним депутатом Каплиным. Подозрительно выглядела видеозапись, на которой участники шествия договаривались с неизвестными о получении денег за свое участие в акции и даже за ее прекращение. Подозрительно, возмутительно и преступно было то, что участники собирали партийные митинги в городах, через которые следовали. Митинги, которые по окончании организованно отправлялись громить РОВД. Ну, и уж очень подозрителен был лидер – Василий Любарец. Поэтому, изучив его личность внимательнее, я (когда уже в Киеве он дал пресс-конференцию в агентстве УНИАН) первым задал ему вопрос: правда ли, что он гражданин США, принадлежащий к церкви Святых Последних Дней (мормоны). Василий Любарец был обескуражен таким нетипичным для украинского журналиста вопросом, но паспорт гражданина США показал.
Все эти «титушки» и «васьки-мормоны», все это наводило на очень тревожные размышления. И когда «пазл» сошелся, я написал в фейсбуке свой текст, ставший пророческим. 3 июля 2013 года я начал так:
«После событий во Врадиевке вновь заговорили о возможности гражданской войны. Разговоры о войне идут все громче, они растут и ширятся. Глупо делать вид, что я ничего не слышу, потому что я все слышу. Выскажусь и я.
Страна разделилась на агрессивных, милитаристов-националистов, которые делают все, чтобы раскачать лодку страны и толкнуть общество к выяснению вооруженным путем вопроса доминирования. Они пугают украинцев, русских, евреев, советских и всех соотечественников гражданской войной».
Далее я изложил свой взгляд на вещи, который вы уже прочитали, и резюмировал:
«Я видел войну и предупреждаю, что война – это плохо. Но бой будет принят. Не сомневайтесь, фашисты, что вас закопают миллионы граждан Украины, добровольцы из России, кровные родственники и просто сочувствующие, которые в случае войны хлынут тысячами с живой силой, техникой, оружием и боеприпасами».
Я не думаю, что они читали это. Семимильными шагами шли они к национальной трагедии. Потому и был устроен евромайдан. Чтобы затраты невидимых покровителей парламентской оппозиции не пропали даром, они не стали ждать выборов президента в 2015 году. А начали осенью 2013-го. В ходе «врадиевского марша» они проверили и разведали возможность разбития палаточного лагеря на главной площади Киева и реакцию властей. В июне 2013 года такой лагерь был разбит. Власть действовала по закону, вынеся предупреждение, а после истечения данного мятежникам времени – снесла лагерь. Это было показано в СМИ и Интернете. Не думаю, что разгон отличался от разгона «онижедетей» 30 ноября, который дал нужный толчок протестам. Просто кураторы увидели заранее, что будет, как будет реагировать власть и смоделировали предстоящие события.
Режиссура была видна всем. Накал страстей бережно культивировали и заботливо не позволяли ему утихнуть. Для этого каждую пятницу происходили события, аналогичные вышеупомянутым деяниям «титушек» и «ментов-насильников». Доведенная до крайней точки режиссером пьеса, не могла не закончиться войной. И она началась 18 февраля 2014 года. В тот день они решили провести решающий штурм правительственного квартала. Дело в том, что евромайдан в очередной раз выдыхался. Стоил он дорого, но толерантные украинцы все никак не хотели стрелять в своих. Даже показательное убийство двух майдановцев (Нигояна и Жизневского) не смогло заставить людей брать в руки оружие. Но к войне все было готово.
Три месяца стоял евромайдан, организовывая отряды самообороны. Это были настоящие боевые подразделения, вооруженные холодным, колющим, режущим и рубящим оружием. А в захваченных административных зданиях ждали своего часа склады оружия. На Крещатике и улицах, захваченных мятежниками, каждый день проводились военные учения для отработки действий на улице, слаженности и взаимодействия. На поясах «сотников» появились пистолеты. Появились и пленные. По ночам «автомайдан» катался по Киеву и ловил одетых в спортивное «титушек» (которыми были обычные полуночники) и вез их показывать телекамерам в свой лагерь. Это называлось «сафари на титушек». И уже появились в подвалах Дома профсоюзов тюрьмы с камерами, в которых пленные подвергались пыткам.
То, что сегодня в Киеве в честь второй годовщины переворота на специальных пресс-конференциях называют «мирным протестом», совсем не было таковым. В тот день вооруженные отряды самообороны под командой сотников, прикрывшись безоружными женщинами, подростками, стариками и даже детьми, выдвинулись двумя колоннами по Институтской улице (где через день после этого появился термин «небесная сотня») до Крепостного переулка, по Суворова, через площадь Славы к Мариинскому парку. Одновременно вооруженные отряды мятежников должны были провести отвлекающие атаки со стороны Европейской площади по боевым порядкам ВВ, Беркута и милиции и со стороны Первомайского парка и стадиона «Динамо» к Мариинскому дворцу и зданию Рады.
Эта диспозиция обеспечивала полный охват правительственного квартала, его штурм, захват, уничтожение лагеря Антимайдана и развитие этого успеха с целью дальнейших действий во имя свержения законной власти.
Я весь тот день находился там, в лагере Антимайдана. Дважды нас штурмовали. Бандиты уже ползали по крыше Мариинского дворца. Иногда казалось, что все – конец. То, что сделали с лагерем Куликова поле в Одессе, 2 мая того же года, дает понять, что было бы с безоружными обитателями Антимайдана. Был сожжен штаб «Партии Регионов». Разъяренную толпу и вооруженные сотни привела нынешняя депутат Татьяна Чорновил. И я видел, как жгли и ломали, не зная еще, что, ворвавшись в здание штаба, мятежники буквально растерзали технического сотрудника. Инженера. Другие пленные были подвергнуты избиениям, пыткам и глумлению. Одного из штабных, непрерывно избивая, погнали на майдан, где пытали в Доме профсоюзов.
Погибли 10 милиционеров. Такие потери милиция не несла никогда во время массовых протестов со времени окончания Великой Отечественной войны. Им так и не выдали боевое оружие. Не выдали и спецсредства. Вооружили лишь несколькими помповыми ружьями «Форт». Трогать протестующих и нападать на них им тоже не разрешали. Только в середине дня, когда мятежники пошли на второй штурм Антимайдана, была дана команда атаковать. Атака выражалась в том, что редкие цепи «Беркута», лениво постреливая «резинкой», пошли на огромную толпу, извергавшую в их сторону тротуарную плитку, бутылки с бензином и пули. Да-да, пули. Они уже не стеснялись стрелять из гладкоствола и резинострела. И в пяти метрах от меня погиб этот капитан «Беркута», с которым я познакомился в холле гостиницы Киев, где отдыхали свободные смены этого спецназа.
Но и этой ленивой, слепой атаки вполне хватило для того, чтобы толпа бросилась бежать в разные стороны, роняя свой металлолом. Со всех сторон гремело, воняло и гудело. Глаза и легкие резало от газа. Но разгром путчистов оказался делом считанных минут. «Воины света» позорно бежали. И я помню этот вечер, радость избавления от опасности и довольные лица ребят из Антимайдана и милиции. Помню сложенные в кучи трофеи – щиты, холодное оружие, среди которых были огромные, страшные палицы и топоры, разноцветные баллончики со слезоточивым газом, пистолеты и винтовки, каски и шлемы самых разных времен и народов. И задержанные, которых отвели в комендантскую палатку. Среди них мне запомнился один. Молодой, совсем юноша, с длинными, слегка курчавыми, светлыми волосами. Студент-юрист, первокурсник, решил начать карьеру правоведа с нарушения закона. Он не был ранен или побит, не жаловался. Но глаза его горели злобой от сознания правоты своего дела.
Дела, толкавшего страну к войне и похоронкам с фронта. К неопознанным останкам неизвестных солдат и безымянным телам запытанных и казненных, к изнасилованным детям и безруким и безногим 18-летним инвалидам. Еще не умели ненавидеть и уничтожать таких на месте, как врага, парни с Донбасса, приехавшие на Антимайдан. Заботились, перевязывали, утешали, давали закурить, передавали в руки оппозиционных депутатов, звонили родителям. К ночи всех отпустили. Приехали и за юным юристом. Папа и мама зашли в палатку и вместо «здрасьте» отец залепил сыну оплеуху. А от маминого крика выбежали все обитатели комендантской палатки.
«Скотина! Я тебе говорила, чтобы ты не ходил туда?».
Комментарии
