Марксистко-Ленинское учение утверждает, что смена экономических формаций, а значит и прогресс в совершенствовании Человечества, происходит согласно потребностям формирующихся в обществе классов. По этой же теории, из определённого класса выдвигаются самые передовые и активные его представители, и они становятся лидерами уже всего социума в борьбе за преобразование общества ко всеобщему благу.
Спорить с Великими как-то не совсем интеллигентно, но уже в совсем недалёком прошлом появились примеры, как такие вот и передовые, и донельзя активные, и «вышедшие из народа», да ещё и члены самой передовой (в мире!) партии (коммунистов) самым похабным образом уничтожили страну, которую сотни лет строили как раз очень консервативные цари и императоры Российского государства. И, кстати, очень сильно расширил и укрепил их однопартиец (но более раннего «замеса») – Иосиф Виссарионович Сталин.
У которого не было блестящего образования и опыта езды по «заграницам», и никто бы не назвал человека с грузинским акцентом пламенным трибуном и находчивым полемистом; но он, практически, построил страну, где трудящийся человек получал за свой труд по заслугам, а людей, пытавшихся жить за счёт других, отлавливали и «исправляли» в специальных учреждениях. И, кстати, сами «отлавливающие» тоже находились под жёстким контролем, чтобы выполняли свои обязанности добросовестно и качественно.
Такая же жёсткая система существовала и в партийных, и государственных органах, и в руководстве народным хозяйством. И этот «задел» скреплял страну в единое целое, ещё несколько десятилетий, хотя первый же руководитель государства после Вождя начал, по сути, вредить всему, к чему в своей неуёмной дурной энергии он, иногда даже самым случайным образом, вдруг проявлял интерес. (Даже частушка в народе ходила: «...Он и пахарь, он и жнец, и шахтёр он и кузнец...»).
Восхитился первыми ракетами и «загнобил» военную авиацию. (Потом пришлось догонять «потенциальных противников» ценой неимоверных усилий). Съездил в Америку и засеял все поля кукурузой, которая в российском климате физически не могла расти, «как в Техасе». В результате катастрофически упал валовый сбор зерна и возник жесточайший дефицит белого в частности хлеба. «Идеализировал» коллективные хозяйства и ввёл налог на плодовые деревья в личных подворьях. Люди ночами вырубали свои сады – в «яблоневой России» исчезли на рынках эти традиционные плоды; и все «косточковые». Такой вот «хрущёвский» получился «Вишнёвый сад»...
В той же «струе» запретил держать коров «в черте города». И в тысячах малых городов из дворов «частных» домов исчезли миллионы бурёнок. Никакие колхозы и совхозы не смогли после этого ликвидировать дефицит молочной продукции в стране. И, кстати, не удалось позже и восстановить традицию держать дома скотину. Дочки, выросшие в семье, где не было «кормилицы», уже не хотели вставать в пять утра на дойку, выносить навоз и гнать корову до перекрёстка «в стадо». А мужики забыли, как по воскресеньям прежде косили сено в окрестных лугах. Зачем всё это, если молоко можно купить в магазине? Правда, надо приходить к открытию, а то не достанется; да ещё и прокисает очень быстро. В «ассортименте» только два сыра: «Российский» и «Пошехонский»; и сухой невкусный творог. Один тип кефира, а ряженка – только по случаю.
Ракетами «лидер партии» восхищался, а Королёва невзлюбил: тот ему как-то непроизвольно дал понять, что считает Первого секретаря партии дураком (что, кстати, было близко к истине). Поэтому «волюнтаристски» стал влезать в творческий процесс создания гениальной техники: торопил, стучал на Главного Конструктора кулаком и изводил ему нервы, требуя «любой ценой обогнать Америку». Политикан хренов! В таком тонком деле торопить – это всё равно, что беременной со скакалкой прыгать, чтобы ребёночек раньше родился. Родится-то он может и родится, но каков будет, вот вопрос...
В «целину» кучу средств вгрохали, земли плодородные неумелостью испохабили, и хлеб (России!!!) пришлось за границей закупать! Наверно даже непробиваемое Политбюро проснулось и, аж единственный раз в своей «послесталинской» истории, КПСС проявила разумность и принципиальность, и таки «освободила» явного вредителя от должности. Иосиф Виссарионович, если бы увидел, как через десять лет после его кончины за «городскими» булочками матери в очереди толкаются, чтобы ребёнка белым хлебом «побаловать», ещё и расстрелял бы «деятеля»...
И бывший военный - генерал Брежнев, в принципе, был хорошим кандидатом на руководителя страны. И войну видел, и по хозяйственной линии работал, да вот только генерал он был «от политики». Боевые военачальники знали, что успех в бою бывает, если все подчинённые – от генерала до рядового чётко выполняют приказ; а «политические органы» отдавали предпочтение не инициативным и результативным, а «идеологически правильным». И больше имели склонность не к конкретным результатам, а к «освещению показательных эпизодов» и «идейно выдержанным» докладам.
А руководимая Леонидом Ильичом республика Молдавия, насколько известно, никакой значительной роли в народно-хозяйственном комплексе СССР не играла по причине, практически, отсутствия какой-либо серьёзной промышленности. Вино, правда, там хорошо делали (а пили-то ещё лучше!). Но после вообще никчемного в деловом отношении Хрущёва новый Генсек производил хорошее впечатление, и в индустриальном СССР Брежнев вроде сначала хорошо взялся. Лет десять было и подъёма, и процветания, и успехов. Но прозевал потом старый солдат момент, как превратился в «Дорогого Леонида Ильича»...
Где-то с этого момента тот самый «развал» и начался... Окружение «самого́» ему дифирамбы пели, и этого было достаточно, чтобы крепко в своих креслах сидеть. А более удалённые начали потихоньку, что хотеть, то и делать. А то и просто ничего не делать. Надо было только пышные собрания проводить, непременно на них Политбюро Це-Ка в «Почётный президиум» единогласно избирать и «лично Генеральному Секретарю товарищу Леониду Ильичу Брежневу» приветственную телеграмму посылать.
Продержали таким образом больного и уже немощного человека на высшем посту лет на десять дольше, чем любые самые смелые врачи разрешили бы, если бы кто-то их мнение узнать захотел. Достойного преемника (или нескольких, чтобы выбрать можно было) не воспитали, и после неожиданной (это горькая ирония) кончины «первого лица» не о эффективном руководителе для страны стали думать, а о том, чтобы опять «из своих» поставить. Чтобы не менялось ничего, чтобы сидеть и сидеть вот так... в «почетные президиумы» избираться и длиннющие доклады читать, где сплошные победы.
А когда за короткий срок троих таких «своих» старцев похоронили, то наконец поняли, что трагедия превращается в фарс, и время их поколения неизбежно уходит. И в попытке «срочно исправить» ситуацию, особо не задумываясь, «поставили на власть» самого сладкоречивого. А что можно было ждать от людей, столь преклонного возраста, у которых собственный утренний стул значит гораздо больше, чем все мировые проблемы? Или, возможно, больше и выбирать было не из кого...
Бывший генерал не избежал давно известной социологической закономерности: тот, кто долго «сидит на троне» возле себя молодых и перспективных не терпит: они, как правило, и энергичней, и напористей; своё мнение, часто отличное от «единогласного», имеют, всё чего-то поменять предлагают. Лишние «шум» и суету в устоявшийся порядок вносят. Да и «подсидеть» могут... Но все не вечны, и после ухода очередного «царя», как правило, вокруг «трона» нездоровое соперничество амбиций начинается. «Старую (во всех смыслах) команду» безжалостно меняют, новые люди «примеряют на себя» власть, и об эффективном руководстве можно на какое-то время забыть.
Короче говоря, в «позднем СССР» «верховное руководство» занималось страной «по остаточному принципу» - после «разборок» в своём кругу. Была ещё инерция установленного когда-то порядка, и на ней всё ещё какое-то время держалось. Но уже «сыпалось»... И, наверно, исправить что-то после «пятилетки пышных похорон» уже ничего было нельзя. «Горкома» уже никто не боялся и всё, что подспудно назревало, начинало прорываться.
Предпоследний раз приехал «на родину» в отпуск летом 89-го. Жене «восточную экзотику» показать. Ну и поехали прокатиться: посмотреть, как люди живут, какие товары нонче на базарах торгуются... В небольшом городке на стыке двух областей посередине сквозной дороги в кучках камней стоят шесты с зелёными то ли флажками, то ли тряпочками... Люди.., в основном молодые мужчины, группами стоят... Ну, а так, - улица, как улица. На площади зашли в универмаг, что-то там в «обувном» перебирали... Я продавца – молодого узбека спрашиваю простодушно: «А что, мол, за флаги на дороге стоят? Праздник что ли?». А он так интригующе усмехнулся и отвечает многозначительно: «Да, сегодня наш праздник».
Наверно тогда нас наш Православный Бог спасти решил: я от «гэдээровских» туфель отвлёкся и как-то окружающей действительностью заинтересовался. Со второго этажа в окно глянул – и вот тут что-то совсем неладное почувствовал. Людей на площади много, но сверху видно – одни сплошные «до́пушки»! Так узбекскую тюбетейку - «доппы» все поголовно ласкательно называли. И узбека без этого головного убора представить было невозможно. А на улице тогда ни одного русского среди этого моря чёрных с белыми «запятыми» шапочек не было! В районном городе такого тоже представить было нельзя! В «центре» (!) процентов тридцать, навскидку, народа всегда составляли мужчины и женщины «европейской наружности»; вперемешку с «допушками» и яркими национальными узбекскими платьями. Отсутствие их, сразу «резало глаз»...
И вот тогда я испугался... Людей, с которыми бок о бок прожил почти двадцать лет... «Давай-ка, говорю, любимая, заворачивать оглобли, да навострять отсюда лыжи. Что-то мне этот «праздник» каким-то подозрительным зрится. Почему-то наши «бледнолицые земляки» его энергично игнорируют».
Успели мы тогда до «горячей фазы», что называется, «от греха ноги унести»; продавец нам вслед долгим задумчивым взглядом смотрел... Тяжёлым таким... А ночью узбеки устроили кровавый погром диаспоре турок-«месхетинцев». Это ветвь восточного народа, которые издавна жили в Месхетии – районе на территории христианской Грузии. Именно из-за родства языков и религии, а значит и предполагаемого значительного влияния Турции на население этого региона, во время Отечественной войны, из соображений безопасности государства, все жители были депортированы в Узбекистан.
Также, как и в случае с крымскими татарами, при осуществлении такой вынужденной меры людей переселили в страну, население которой было близко к депортируемым и по вере, и по крови, и по укладу жизни. «Месхетинцы» говорили на одном из диалектов родственного узбекскому турецкого языка, исповедовали Ислам, и, в общем-то, отличались от коренного населения не более, чем, например,граждане Хорезма, от жителей Ферганской долины. «Несходство» этих двух «ветвей» народа, разделённых более, чем тысячей километров гор, пустынь и племён, скорее только внешнее: немного одежда, обычаи, акцент; а по большому счёту - тот же самый этнос.
Десятилетия народы без малейшей неприязни жили рядом. Мусульманскую Турцию в Средней Азии очень уважают, и, поскольку «спусковой крючок» произошедшего «конфликта», даже в результате тщательного расследования, так и не был определён, то случившееся можно с большой долей вероятности признать только первой «про́бой технологии». Тем более, что все свидетели событий в один голос говорили о большом количестве явно нездешних молодых людей, которые являлись главными подстрекателями всех экстремистских действий. Утром они все пропали: вроде кто-то видел, как они целыми группами организованно садились в автобусы... Ничего не напоминает?...
А тем солнечным утром по долине разнеслась молва о трупах на улицах «тихого города», воплях женщин во дворах и догорающих домах, к которым не ехали пожарные машины... И «стражей порядка» в тех кварталах не было видно... И «зажжённая спичка» прокатилась по всем населённым пунктам, где жили не ожидающие ничего плохого «местные» турки. Поднялась волна слухов: говорили то ли об изнасиловании турком узбекской девушки, то ли о ссоре и драке на базаре, где «чужие» убили продавца фруктов; в общем, «плели», кто во что горазд. Но общее число жертв только убитыми составило более ста человек... Причём, среди погибших и получивших ранения были и русские, и люди других национальностей.
Неожиданность, скорость распространения насилия и жестокость расправ так испугала центральные власти, что на второй день в регион были стянуты военные части. Всех турок-«месхетинцев» срочно собрали в нескольких специально развёрнутых полевых лагерях под охрану армии. И уже через три дня военными самолётами они все были вывезены из Узбекистана; в основном в Ставропольский край и Северную Осетию. С собой людям разрешалось брать только тридцать килограмм личных вещей... Вот такая метаморфоза решения «национального вопроса»: мусульман спасали от единоверцев в христианских странах.
И так за неполный век довольно многочисленный народ дважды был сорван с прижитых мест и переселён на новые и незнакомые земли. Первый раз – «жестоким Сталиным»; но тогда была война... Второй раз – «гостеприимным узбекским народом»....
Хотя, наверно, так огульно обвинять простых людей было бы неправильно. Скорее, всё было очень тонко и умело подстроено «специальными товарищами» для раскачки ситуации. А переселённые, хоть и мусульмане, но всё-таки считавшиеся до сих пор «пришлыми», просто «удачно» «подвернулись под руку». А неискушённые и не готовые распознать провокационные политтехнологии обычные и совсем неагрессивные люди поддались умело подогреваемым эмоциям и неожиданно для себя стали участниками гнуснейшего преступления.
После нескольких десятков лет совместной жизни, посещения одной мечети (а это очень зна́чимый фактор!), с учётом веками жившей традиции народа, по которой сосед – это почти родственник, люди в происшедшем интуитивно чувствовали порочную ненормальность и от этого испытывали стыд, не больше не меньше, как за весь свой народ; и внутренний дискомфорт от чувства необратимости случившегося. Так бывает когда человек понимает непотребство какого-нибудь своего поступка, чувствует за него груз вины, и при этом ему беспощадно ясно, что этот груз невозможно будет снять уже никогда.
Возможно, это был некий урок для, как можно было бы сказать, - «социума на местах». Или «прививка от подлости». Потому что, когда зимой 1990-го в соседнем Таджикистане произошла гораздо более кровавая вакханалия, теперь против русского населения, в Узбекистане, хоть и были попытки провести то же самое, но «простые люди» реагировало на откровенные подстрекательства, пока, в основном «без энтузиазма». Хотя, ещё в случае с месхетинцами, вообще-то уже прозвучал лозунг «Душим турок и русских»!
И опять могу привести некоторые личные наблюдения. В этот раз на «низовом», бытовом, так сказать, уровне ситуация всё-таки заметно отличалась от предыдущей. Моя мама проработала в местной школе больше тридцати лет, и её знал, практически, весь район. Когда «вспыхнули» события в Таджикистане, то многие знакомые узбекские женщины специально приходили к нам домой, чтобы сказать, что нашей семье не надо бояться. Что соседи «в случае чего...» «не дадут...» и «все выйдут...». (На защиту, надо полагать...). В те жестокие времена эти обещания, в которые люди, дававшие их, искренне верили, к сожалению, значили совсем немного. В Душанбе тоже жили совсем незлые люди и были свои хорошие соседи, но за время «беспорядков» было убито, только по официальным данным, полторы тысячи русских....
Куда больше «гарантий безопасности» давал БТР, который стоял на площадке между домами. Один из многих введённого в город мотострелкового полка. В каждом сидела «дежурная смена» из трёх человек. Ребят меняли каждые восемь часов. Слава Богу, «работы» у бойцов не случилось никакой, и они развлекались тем, что наблюдали через прицельную оптику за симпатичными девушками, которые проходили «на горизонте». При этом башня с крупнокалиберным пулемётом поворачивалась вслед за «объектом»; мама рассказывала, что это движение, в общем-то не несущее в данном случае никакой угрозы, тем не менее, очень дисциплинировало некоторых представителей «титульной нации», из числа радикально настроенных «борцов за национальную чистоту» населения.
А белобрысые девчата по вечерам жались поближе к боевой машине и кокетничали с солдатами, интуитивно чувствуя, что здесь сейчас – самое безопасное место. Воинская часть прибыла из Оренбурга и личный состав был в основном где-то с Южного Урала; так что в этих стриженных мальчишках, вдруг почувствовавшие свою уязвимость в резко ставшей враждебной стране люди, как бы увидели заботу далёкой России об их жизнях. Ну и, окрестные женщины от души подкармливали экипаж разными «вкусняшками».
Благодаря вовремя принятым мерам, «пламя» азиатского национализма на Узбекистан не перекинулось, и никаких «социальных катаклизмов» в жизни города не произошло. «Бэ-тэ-эры» уехали, в Таджикистане перед жестокой гражданской войной возникла напряжённая пауза. Но «ящик Пандоры» уже был открыт: весной этого же года на хлопковом поле под киргизским городом Ош сошлись «стенка на стенку» узбеки с киргизами. Были убитые; через день «запылали» и города Джалал-Абад, и Узген.
Здесь никто никого не «агитировал»: это был «классический» спонтанный межнациональный конфликт из-за земли. Разные источники называют число погибших обеих национальностей от нескольких сотен, до нескольких тысяч человек. Пока ещё «Советская...» армия «развела стороны по углам», но противостояние «тлело» ещё лет десять. И русские потянулись из среднеазиатских, пока ещё «социалистических», республик, на свою «историческую», и, как оказалось, - единственно родную родину...
И не только русские, но и евреи, крымские татары, корейцы, немцы, армяне и прочие, кто чисто внешне не был похож на представителей местных этнических групп. Горький опыт показал, что в лихорадке насилия для «идейных» националистов – исламистов или для простых бандитов «неазиатские» черты уже служат вполне достаточным основанием для мгновенной расправы. У кого где какая была «зацепка», туда и уезжали. Евреи «открыли» для себя Израиль, крымские татары перебирались поближе к Крыму, русские ехали в «славянские» регионы СССР: РСФСР, Украину и Белоруссию. Это был трагический исход: многие семьи жили в Туркестане/Узбекистане уже многими поколениями и считали эти тёплые края своей родиной.
А для «хозяев земли» настали благодатные времена. Из Таджикистана часто люди бежали только с тем, что было на них надето; всё имущество доставалось предприимчивым бывшим землякам. В Узбекистане ещё можно было продать жильё.
Но и узбеки буквально за пол года стали уже далеко «не те».... Защиту уже никто не предлагал; так внешние условия способны быстро поменять и внутреннее мировоззрение. Покупатели приходили по хозяйски, цену назначали практически сами и всем своим видом давали понять, что, если не примешь их условия, то могут и просто так отобрать.... Совсем немного помогало только то, что на покупку хорошего жилья была какая-никакая конкуренция между «своими»; да и для оформления собственности ещё требовался нотариальный договор.
Но крепкие дома и хорошие квартиры «уходили» просто за бесценок. На эти деньги в приличных городах России можно было купить разве что скромный гараж. Люди, которые уехали и сумели «с нуля» обосноваться на новых местах, совершили подвиг; и только одному Богу известно, чего им это стоило. Очень обидно было в то время, что РСФСР-Россия, как и Украина с Белоруссией, практически никак не помогали изгоняемым из бывших пределов СССР своим землякам.
Германия, конечно, когда-то была фашистской, но после развала Советского Союза сразу запустила программу «возвращения немцев в «фатерлянд». Для «узбекских» немцев это сразу сняло все проблемы. Один парень с соседней улицы уехал в Мюнхен с русской женой и дочкой. Все добросовестно учили язык и уже через два года женщина написала подруге, что за свою и своих двух детей будущую жизнь они теперь абсолютно спокойны. Русским было не в пример сложнее...
Семья других знакомых доехала до Краснодарского края «через Магадан». Они с женой оба были инженеры и экстренно «завербовались на Севера́». Оказался, хоть и «длинный», но вполне комфортный «путь»: там сразу предоставили жильё. Товарищ сказал, что и уезжать после «срока» не хотел – нравилась и природа, и люди, и вообще всё. Но через десять лет жена сказала, что «по солнышку соскучилась». Ну что ж, у «матёрых газовиков» уже было чем существование в тёплых краях оплатить.
Это была «солнечная история», но, к сожалению, далеко не все ассимилировались в «новую жизнь» так безоблачно. А те, кто уехали «в плодородную Украину», через лет двадцать столкнулись опять с тем, от чего бежали из в одночасье одичавшей Азии. «Своя» родная Украина тоже пошла по общему пути всех «бывших союзных республик», своё «счастье» в новой, независимой жизни увидевших в непременном противостоянии с тоже «бывшей», в общем-то, «доброй мамой» всех своих окраин.
Во «времена СССР», с помощью самой большой РСФСР другие члены Союза построили на своих территориях крепкую промышленную базу, а потом – отделившись – ни в одной из них не смогли сохранить этот потенциал (что не удивительно, при разрыве экономических связей с «локомотивом» всего хозяйственного комплекса). И, наверно, «обидевшись» за резкое падение уровня жизни почему-то на Россию, новые, получившие вожделенную независимость страны, решили «купить» своё экономическое благополучие у «Запада». А «платой» сделать отъявленную русофобию, через свой национализм.
Этот процесс ещё идёт и в настоящее время, а в описываемый период в, наконец «освободившемся» от «пришлых» людей, одном из городов Узбекистана, первым неожиданным следствием этой радости стало то, что у некоторых граждан (наверно, в том числе и обитателей вновь приобретённых квартир и домов) переставали работать телевизоры. В которых, кстати, целыми днями, и только на государственном языке, говорилось, как хорошо скоро заживёт страна без «проклятых колонизаторов»!
Нет, не будем строить конспирологических теорий – телевизоры «перегорали» и раньше; но тогда к ним приходил мастер из телеателье и приёмник «оживал». А сейчас оказалось, что все три телемастера уехали, и ателье закрылось...
Я не знаю, как долго продолжалось такое досадное неудобство, но году в 93-м маме присылала письмо, оставшаяся жить в нашем старом дворе соседка – очень старая и одинокая женщина, и сетовала на то, что её тоже старый «Электрон» перестал показывать, а свозить его в областной город на ремонт – это операция для неё абсолютно неподъёмная; и по материальным затратам, и по физическим возможностям.
И что ещё стало часто пропадать электричество. Такое, опять-таки, бывало и в мою бытность там, но в городе энергетиков «затемнение» продолжалось обычно не дольше получаса. Мы с соседской девчонкой даже не успевали как следует потренироваться в поцелуях в тёмном закутке. А сейчас, писала бабушка Тоня, света могло не быть от нескольких часов до нескольких дней... То есть, как неожиданно выяснилось, при отсутствии квалифицированных кадров, независимость сама по себе, совсем не обеспечивает сразу процветание и благоденствие.
Но, собственно, такие бытовые мелочи очевидно нимало не смущали руководителей уровня государства, когда они решили безоговорочно оставить позади «тёмное прошлое» и вступить на светлый путь капиталистического процветания. Для этого были выбраны два стратегических направления: первое – порвать все экономические отношения с Российской федерацией, и второе – с лучезарной улыбкой влиться в систему несомненно очень прибыльных мировых рыночных отношений. Задействовать схему решили, в частности, и с таким серьёзным активом, как металлургия инструментальных сталей. А как же, была такая, да...
Комментарии
