Несмотря на то, что объёмы судоходства на Чёрном море не имеют каких-либо значительных тенденций к росту, уровни загрязнения вроде бы в норме, с флорой и фауной моря продолжают происходить изменения не в лучшую сторону, вода становится менее прозрачной.
Многие учёные считают, что связано это с увеличением насыщенности вод моря сероводородом и метаном, и хоть вызвано это техногенными факторами, отменой самих техногенных факторов проблему не решишь. С другой стороны, о конце света тоже говорить рано, и мнения жёлтой прессы сильно отличаются от реальной картины с научной точки зрения.
Как известно, Чёрное море — одно из самых бедных по флоре и фауне в мире. Обитаемы только примерно 200 м поверхностного слоя воды. Ниже вода насыщена растворённым сероводородом. Ещё ниже находится фактически метановый газоконденсат. Таким образом, Чёрное море — единственное на планете море с двойным дном: первое дно — граница газоконденсатного слоя, второе — настоящее.
Эти особенности Чёрного моря, а также то обстоятельство, что сероводород небезопасен для здоровья человека, служат пищей для массы домыслов. В частности, часто пишут о том, что в ряде участков моря слой сероводорода уже поднимается на глубину 15—20 метров от поверхности. А одна из популярных гипотез гласит, что поверхностный слой воды испаряется быстрее, чем пополняется за счёт сброса воды реками.
Однако есть и реальная угроза: добыча в Чёрном море углеводородов может действительно спровоцировать подъём сероводорода с глубины в поверхностные слои. Планы «Роснефти» и Chevron разрабатывать месторождения на вале Шатского в восточной части Чёрного моря на фоне того, что произошло в Мексиканском заливе, вызывают у учёных беспокойство, как, впрочем, и все аналогичные проекты в Чёрном море. Как известно, уже на 2011 год планируется начало бурения первой поисковой скважины. Вместе с тем пример Мексиканского залива у всех перед глазами. И хотя катастрофа произошла на платформе, принадлежащей BP, а не Chevron, сути дела это не меняет. Равно как и не снижает рисков.
Чтобы выяснить реальную ситуацию с сероводородом в Чёрном море, «Частный корреспондент» обратился в севастопольский Институт биологии южных морей. Вот что рассказал заведующий отделом радиационной и химической биологии доктор биологических наук Сергей Гулин:
«Колебания сероводорода незначительны и носят сезонный характер. Слухи о возможном выбросе сероводорода стали появляться в конце 80-х, когда американцы взяли пробы в трёх точках Чёрного моря. В конце 60-х в Чёрное море уже заходило американское судно и брало аналогичные пробы. Сравнив новые пробы с предыдущими, американские учёные сделали вывод о том, что уровень сероводорода значительно поднялся и газ уже начал выходить на поверхность. Естественно, это вызвало незамедлительную реакцию в Севастополе: можно представить себе теоретические масштабы такой катастрофы, это же придётся отселять вглубь материка всю прибрежную зону. Наши специалисты и специалисты Гидрофиза провели исследовательскую работу и пришли к выводу, что результаты американских исследований ошибочны: уровень сероводородного слоя стабилен и держится на глубине 100—150 м. Впоследствии американцы признали свою ошибку, но, как обычно это у них бывает, неофициально, в общении с нашими учёными. Официального опровержения с их стороны не было. А вот что касается концентрации сероводорода в глубинных слоях, то она действительно растёт. В данном случае тоже можно предполагать какую-либо цикличность».
Существует несколько точек зрения по поводу того, как в Чёрном море образовался сероводород. Одна из них заключается в том, что во время прорыва Босфора солёными водами Средиземного моря произошла массовая гибель пресноводных организмов в Чёрном море, которое было тогда пресным озером. Вот из их останков и образовался сероводород. В дальнейшем уровень сероводорода поддерживался и поддерживается восстановлением сульфатов микроорганизмами, количество которых растёт за счёт загрязнения стока рек продуктами человеческой активности.
В немалой степени этому помогает проникновение в Чёрное море неместных биологических видов, нарушающих природный баланс и способствующих размножению планктона, водорослей и медуз. Известна роль, которую сыграла для экологии Чёрного моря рапана — моллюск, которого завезли на днищах судов в Чёрное море из Японского моря в ХХ веке. Рапана приспособилась к жизни в Чёрном море своеобразно: черноморские рапаны значительно меньше по размерам, чем их собратья из Японского моря, но при этом в несколько раз превосходят их по размножению и прожорливости. За кратчайший период рапаны размножились в Чёрном море до невиданных для их исконного ареала обитания количеств.
Интеллекта у этого брюхоногого моллюска хватает для того, чтобы вскрывать раковины двустворчатых моллюсков, просовывая между створками край своей раковины и используя при этом мускулистую и очень сильную ногу как рычаг. В результате рапана пожрала значительную часть черноморских устриц, остались только Тарханкутская и Гудаутская устричные банки, да и те под угрозой исчезновения. Сейчас рапана активно уничтожает мидию. Уничтожение двустворчатых моллюсков, питающихся планктоном и фильтрующих воду, приводит к уменьшению прозрачности воды и синтезу большего количества сероводорода из разлагающихся останков планктона. Впрочем, и сама рапана себя потихоньку выживает: её прожорливость превышает запасы мидии и её способность к размножению, поэтому во многих местах, уничтожив мидию, рапана вымирает от голода.
Эти реальные факты служат основой для мифа о сероводородном апокалипсисе, который можно встретить в бульварных СМИ. Но у официальной науки мнение скептическое. Начнём с того, что концентрация сероводорода в Чёрном море не столь велика, чтобы при выходе на поверхность моря вызвать взрыв. Информация о столбах огня, поднимавшихся из моря во время ялтинского землетрясения 1927 года, судя по всему, связана не с сероводородом, а с метаном. Широко обсуждаемый переток сероводорода в Мраморное море невозможен. Так что если катастрофа и произойдёт, то катастрофы средиземноморского масштаба не будет, от выброса ядовитого газа пострадает только территория, прилегающая к Чёрному морю.
По словам Сергея Гулина, «глубина сероводородного слоя регулируется не течениями, не плотностью воды, не термоклинами. Причины того, что сероводород держится на глубине, биологические, а не физические. В Чёрном море существует биологическое равновесие, причём довольно устойчивое, даже несмотря на все внешние факторы. Сероводород и метан образуются на дне преимущественно в результате деятельности живущих на больших глубинах микроорганизмов. На глубине около 150 м находится слой других микроорганизмов, которые окисляют газы, в результате этого равновесия существует граница, за которую сероводород не выходит. Реальный фактор, который может разрушить эту границу, — только человеческая деятельность. Последствия глобального потепления трудно предугадать. Неясно даже, как изменится уровень Чёрного моря: он может подняться, а может опуститься. В первую очередь будут иметь место гидрофизические факторы, потом уже биологические, аналогичные тем, что определяют уровень сероводорода. К тому же неясно, вызваны ли предпосылки к глобальному потеплению человеческой деятельностью, или же это природный цикл: мы знаем, что в разные исторические периоды климат на Земле был разным».
Выбросы на поверхность метана, по мнению ряда учёных, — нормальное явление. Факелы из горящего метана иногда фиксируются на середине моря, далеко от берега, однако люди видят такое зрелище нечасто. Во время ялтинского землетрясения выбросы метана происходили достаточно близко к берегу, соответственно, и видно всё было хорошо. Такая же ситуация была во время войны, когда взрывы глубинных бомб поднимали на поверхность метан. Но угроза метана заключается вовсе не в этих взрывах. От них пока, по официальным данным, никто не пострадал.
Основная опасность не в этом. Расширение добычи в Чёрном море углеводородов вызывает гораздо большее беспокойство у учёных Института биологии южных морей. «Углеводороды на шельфе Чёрного моря добываются давно, и это не новость, — говорит Сергей Гулин. — Конечно, это плохо для экологии Чёрного моря. Я не говорю, что нужно противодействовать новым технологиям, поиску новых источников энергоносителей, но нужны инвестиции не только в добывающие мощности, но и в экологическую защиту Чёрного моря. Это всё из той же серии, что и Химкинский лес: бизнес и учёные-экологи должны всё-таки когда-нибудь найти золотую середину между прогрессом и сохранением природы, чтобы и экономика развивалась, и таких случаев вмешательства в природу не было.
Безусловно, опасность добычи нефти выше по сравнению с опасностью добычи метана, но у добычи на шельфе газа по сравнению с нефтью эта опасность скрытая и может проявляться в долгосрочной перспективе. К чему приводят катастрофы, связанные с выбросом нефти, мы видим на примере Мексиканского залива: сразу образуется массивное загрязнение, растекается плёнка и т.п. Природный газ, тот, которым мы пользуемся на кухне каждый день, не токсичен для морских организмов, но он при выходе на поверхность становится взрывоопасным, если учесть, что он не имеет запаха, — катастрофа может застать врасплох в любой момент. Долгосрочные же последствия таковы, что метан усугубляет парниковый эффект. Сейчас Чёрное море не играет в парниковом эффекте никакой роли, поскольку метан, поднимаясь с глубины, окисляется и фактически до поверхности не доходит. В случае добычи газа определённое его количество в любом случае попадает в атмосферу.
По поводу добычи сероводорода с целью промышленного получения водорода — это вообще очень большая ошибка. Если метан добывается со дна (хотя есть способы добычи из толщи воды, из глубинных слоёв), то сероводород — из толщи воды. То есть придётся прокачивать объёмы воды, которые по технической документации таких проектов сопоставимы с объёмом стока Дуная. Это неминуемо приведёт к нарушению существующих слоёв плотности воды, термоклинов, более плотная и солёная вода с глубины будет подниматься на поверхность, в результате чего биологический баланс в Чёрном море нарушится, сероводород и метан могут перестать окисляться бактериями и станут действительно выходить в атмосферу. Там, на глубине, в темноте, идут свои биологические процессы, там природное равновесие, и не надо в него вмешиваться таким вот образом».
Отвечая на извечные вопросы, кто виноват и что делать, учёный подчеркнул, что роль «Роснефти» и Chevron в подобных процессах далеко не главная. Помимо России активность на причерноморском шельфе в разработке углеводородов проявляют Украина, Турция, Болгария, Румыния, Грузия, причём с привлечением к разработке ряда крупнейших мировых добывающих компаний. В Болгарии работают компании «Мелроуз Ресосиз», ОМV, «Винтаж». В Румынии работает ОМV, которой принадлежит контрольный пакет акций государственной компании «Петром», также ExxonMobil, TotalFinaElf, Enterprise Oil и ENI. В Турции работают компании «Тореадор Ресосиз» и «Стратик Энерджи Корпорэйшн», British Petroleum и ChevronTexaco, ExxonMobil, Petrobras. ВГрузиизадействованы Canargo Energy Corporation, Frontera, GWDF International, Anadarco.
Комментируя информацию некоторых СМИ о том, что катастрофа в Мексиканском заливе произошла из-за пузыря метана, Сергей Гулин сказал: «Эта версия правдоподобна, хотя её и нельзя рассматривать в качестве единственной. Трудно сказать, сколько процентов вероятности, что это действительно было, однако на записи подводной съёмки видна струя под платформой, которая действительно похожа на метановую. Возможность такого исхода нужно учесть и при разработке месторождений в Чёрном море».
Комментарии
