Настало время вскрыть если не Мавзолей, то уж точно секреты того, кто в нем содержится.
У любого государственного деятеля есть скелеты в шкафу. Есть они и у Владимира Ленина. Вообще-то история ленинизма тосклива. По сути, это не партийная, а уголовная история, густо замешанная на предательстве. Так что скелетов в шкафу (или в Мавзолее) у Ленина со временем обнаруживается всё больше и больше...
Безгрешных политиков не бывает. Политика по своей сути — вечная игра в компромисс. В том числе и с собственной совестью. Если игрок не идет на подобные сделки, он становится политическим трупом еще при жизни. Или одновременно и физическим, и политическим трупом.
Поэтому неудивительно, что у любого государственного деятеля есть некоторое количество скелетов в шкафу. Впрочем, их число напрямую зависит от степени «людожорства» (А. Солженицын) политика. Есть они и у Владимира Ленина. Вообще-то история ленинизма тосклива. По сути, это не партийная, а уголовная история, густо замешанная на предательстве. Так что скелетов в шкафу (или в Мавзолее) у Ленина немало.
Одним из первых, если не первым, на связь Ленина с политическими кругами Германии в годы Первой мировой войны обратил внимание полковник Борис Никитин, возглавлявший контрразведку Петроградского военного округа. Ему удалось установить каналы, по которым осуществлялись контакты коммунистов с немецкими эмиссарами. Было захвачено несколько ценных документов. В частности, при аресте социалиста литератора Иосифа Колышко нашли проект сепаратного мира между Германией и Россией с открытой датой подписания, помеченный маем 1917 года. Никитин считает, что обернувшееся провалом июльское выступление большевиков было обусловлено активностью оперативно-розыскных мероприятий контрразведки. Иными словами, коммунисты ставили своей целью упредить противника.
Естественно, всего Никитин не мог знать. Не всё знал и германский философ-марксист Эдуард Бернштейн (автор течения ревизионизма), предавший гласности документы о финансовых отношениях большевиков и немцев. Когда разгневанные немецкие и русские коммунисты обвинили его в клевете, он спокойно предложил им обратиться в суд. Больше ругани в его адрес не было.
Ясность в вопросе наступила после окончания Второй мировой, когда в руках союзников оказались документы немецкого министерства иностранных дел, охватывающие в числе прочего германо-российские связи 1910—1920-х годов. Они были опубликованы в Лондоне в 1958 году историком Збигневом Земаном. Их подлинность не была сколько-нибудь доказательно опровергнута. Приведем несколько выдержек из них.
6 июля 1915 года статс-секретарь Готлиб фон Ягов пишет в министерство финансов: «5 млн марок требуется для революционной пропаганды в России». 1 апреля 1917 года последовал очередной запрос на аналогичную сумму. Результат не замедлил появиться. 29 сентября 1917 года другой статс-секретарь МИДа, Рихард Кюльман, с удовлетворением докладывает: «Наша работа дала осязаемые результаты. Без нашей непрерывной поддержки большевистское движение никогда не достигло бы такого размера и влияния, которое оно имеет теперь. Всё говорит за то, что это движение будет продолжать расти».
Следует отметить, что немецкая финансовая помощь продолжалась и после захвата власти большевиками. 13 мая 1918 года посол Германии в Москве писал: «Мне думается, что наши интересы требуют сохранения власти большевистского правительства… было бы в наших интересах продолжать снабжать большевиков минимумом средств, чтобы поддерживать их власть». Однако «минимум средств» не устраивал Кремль. Шантажируя Берлин возможностью восстановления России в Антанте (особенно в этом преуспел тогдашний полпред в Скандинавии Вацлав Воровский), коммунисты добились увеличения финансирования. 11 июня министерство финансов сообщило о своем согласии ассигновывать ежемесячно 40 млн марок на поддержание красной диктатуры.
Было бы ошибкой приписывать шпионско-диверсионную деятельность только лишь большевикам. Еще в 1905 году будущий «начальник Польского государства», а пока еще просто социалист Юзеф Пилсудский (товарищ Виктор) предлагал свои услуги сражающейся против России Японии. Позже, в 1914 году, он организует польские легионы в составе немецкой армии. Да и помимо большевиков, в печально знаменитой Циммервальдской конференции (1915 год) приняли участие представители других левых партий — меньшевики и эсеры.
Но не только сотрудничество с противником было характерно для ленинцев. Коммунисты совершали грабежи даже в Гельсингфорсе (он был соотносим по масштабам с ограблением в Тифлисе, совершенным Камо и Сталиным), несмотря на то что администрация Финляндии с симпатией относилась к русским революционерам, а подобная уголовщина могла только ухудшить отношения.
Преуспел Ленин и в вымогательстве наследства и сводничестве. Вот как их описывает жандармский генерал Александр Спиридович: «Николай Шмидт, один из совладельцев мебельной фабрики на Пресне, сыгравший крупную роль в Московском восстании 1905 года, капитал около 500 тыс. рублей, по заявлению одного из членов партии, предназначал фракции большевиков. Опираясь на это заявление, большевистские лидеры стали добиваться получить эти деньги в свое распоряжение. Согласно разработанному плану, законный наследник умершего, его брат, отрекся по принуждению от своего наследства в пользу сестер Екатерины и Елизаветы, которые, как это было вырешено у руководителей фракции, должны были вступить во владение наследством и затем передать его большевистскому центру. Опасаясь, чтобы попавшие к сестрам деньги не миновали большевиков, руководители их отправили в Москву члена партии, помощника присяжного поверенного Андриканиса… Командированный Андриканис сошелся с Екатериной Шмидт, после чего центральному комитету было заявлено, что большевикам может быть выдана только треть общей суммы наследства. Желая получить всё, большевики просили назначить третейский суд, который и состоялся в середине 1908 года. По его решению Екатерина Шмидт выдала большевистскому центру в три срока половину полученного ею наследства». Другую часть наследства Елизавета Шмидт и ее муж большевик Василий Лозинский (Таратута) честно передали Ленину».
Почему же такие профессионалы, как Спиридович или Никитин, не смогли обуздать большевистского монстра? Думается, здесь уместна аналогия с дракой профессионального боксера и уголовника. Первый дерется по правилам (не наносить удары ниже пояса, не бить лежачего, etc.), а потому уголовник, вооруженный «пиской» (бритвой) и «розочкой» (бутылка с отбитым дном), обречен на победу.
Может быть, если бы против большевизма выступали полицейские с ухватками крутого Уокера, шансы коммунистов на победу уменьшились бы. Жесткий прессинг всегда пугал «урок». А психология у ленинцев и сталинцев была уголовной, отсюда и такая партийная история.
Впрочем, столь долгая и плодотворная поддержка дала метастазы и в кормушке большевизма — Германии. 9 ноября 1918 года там произошла революция. Пала монархия. Германия проиграла Первую мировую войну. Бумеранг возвратился к своим хозяевам.
Комментарии
