Продолжаем публикацию литературного произведения измаильского писателя и журналиста,члена союза журналистов Украины А. Текнорского. Трибуна Народа имеет честь первой публиковать свеженаписанные главы. И так – премьера!
В конце августа 1993 года Яна после закрытия дома отдыха в связи с окончанием сезона поехала домой. За 3 месяца заработала она 35 000 000 купоно-карбованцев. В 90-х годах 20-го века, когда американский доллар стоил около 100 000 купонокарбованцев, это были весьма приличные деньги. Этих денег хватило, чтобы удивить родителей, которые получали в месяц около 5000000, работая каждый день на местном винзаводе.
Днем Яна, оставаясь одна, сидела перед телевизором и ничего не видела и не слышала. Чаще всего ее мысли были далеки от того, что было на экране. «Господи! Прости мою грешную душу. Ведь я такая дура была, – думала Яна. - Вот вернуть бы все назад, я бы его раздраконила, а потом показала бы ему большую пребольшую фигу и гордо ушла бы. Нет! Нет, не так. Я бы его так обняла и сделала бы все, чтобы он не ушел. А я вела себя неправильно».
Про себя Яна окрестила его «Первый». С одной стороны, те чувства, которые она пережила, то наслаждение, котороедоставил ей Первый, она не могла забыть. С другой стороны, она чувствовала себя немного грязной, немного падшей. Той, чтопопользовались и бросили. Встречая подруг, по их взглядам она понимала, что они все знают. Через неделю в один из сентябрьских вечеров, когда не жарко и не холодно, когда с каждого двора идут запахи цветов, помидоров, огурцов, яблок, арбузов, дынь, винограда и пр. – всего, чем богата земля Бессарабии, мама Яны предложила ей прогуляться. Предложение было очень неожиданным, ведь до этого такого никогда не было. Когда они ушли от дома на расстояние, где их никто не услышит, мама сказала просто:
- Тебе надо уезжать, дочка.
- Мама! Мама, я не хотела, - выкрикнула Яна и заплакала, прижавшись лицом к груди матери.
- Успокойся, доченька, успокойся, не плачь, что было, то было, и от этого не уйдешь. Это должно было когда-то случиться.
- Мама, что ты говоришь? Куда я поеду? Съездила уже, - сквозь рыдания говорила Яна.
- Начинать, доченька, всегда тяжело. Тогда в 73 году, когда твой папа из города Иванова, что в России, приехал и стал солдатом вБолградской дивизии, мы познакомились, и он из-за меня не поехал в свой Иванов. Прапорщиком остался. Слов нет, чтобы рассказать тебе, как тяжело было, особенно когда Витя родился.Мои родители - твои дед с бабушкой жили в селе Огородное и могли бы помогать, но они наш брак не одобряли и не помогали. Ты молодая, Яночка, все перемелется, все пройдет, и у тебя все будет хорошо.
- Мама, что ты говоришь? Что мне начинать, я не понимаю? – снова заплакала Яна.
- Успокойся, Яна. Поедешь в Измаил, там твой брат, поживешь пока у него, на работу устроишься. И жених там найдется, а здесь что? – Дыра! Работы здесь нет для молодых, – тихо говорила мама,поглаживая рыжую головку дочери, что прижалась к груди матери.
Сборы были недолгими. На следующий день вечером вместе с отцом, который искренне хотел помочь Яне, а заодно и посмотреть на сына, они тронулись в путь. Чтобы не тратиться на автобус, они поехали на машине товарища отца. Он ехал в Измаил по своим делам и любезно согласился подвезти Яну с отцом.
Брат Яны Виктор жил в съемной однокомнатной квартире, которую в народе называли «хрущевка». Работал он шофером на большом КАМАЗе, возил строительный лес с севера Украины. После службы в армии женился, как он считал, на хорошей девушке из села и устроился шофером лес возить. Через год по стечению обстоятельств вернулся досрочно из рейса и обнаружил, что на их супружеском ложе его деревенская девушка спит с другим мужчиной.
Будучи уже 3 года холостым и перспективным (не все тогда по 250 долларов зарабатывали), Виктор у противоположного пола пользовался успехом. Он обещал поспособствовать устройству Яны на работу. Говорил, что администратор ресторана «Измаил», что по соседству, ему хорошо знакома. На следующий день утром отец уехал домой, а Яна с братом пошла устраиваться на работу.
Знакомая администратор в ресторане «Измаил» искренне посочувствовала Яне, но вынуждена была отказать: «Свободных вакансий нет», - сказала администратор, при этом руки она умиленно сложила на своей большой груди. Яну удивило, что на этих руках не было ни одного пальца без кольца с камнем. «Твоя сестра милашка, - пропела администраторша, - я позвоню в «Нептун», что на морвокзале, может там что-то есть».
В «Нептуне» на морвокзале тоже работы для нее не нашлось. После двух дней хождений Яна отчаялась найти хоть какую-то работу и сидела в квартире. Находилась она в состоянии глубокой депрессии, и мысли у нее были соответствующие Яна во всем винила «Первого». «Вот если бы поехала я с ним в Москву, то этого всего не было бы», - думала Яна, лежа на диване. В ее милой, рыжей головке крутились и другие мысли обвинительного характера в адрес «Первого», но внезапно зазвонил телефон. Яна сразу узнала голос администратора из ресторана «Измаил».
- Где Виктор? – резко спросила администратор.
- Он ремонтирует машину в гараже, - мягко и тихо ответила Яна.
- А, это ты, Рыжая, - грубо без церемоний изрек голос из телефона, - ну-ка топай сюда. Работа есть. И передай братцу, что если он сегодня не придет и будет сачковать, то ты у меня быстро вылетишь.
Яна простодушно хотела спросить о том, куда надо приходить Виктору, и что она может вместо него сходить, но на том конце положили трубку. До ресторана «Измаил», что находился в здании одноименной гостиницы, было 4 квартала. Яна не бежала – она летела, легко, вприпрыжку. И снова мысли у нее были о «Первом». «Что б ты сдох под забором. Я буду успешной и богатой, и муж у меня будет самый лучший, и детей у меня будет пятеро. Нет, десятеро». Волосы вокруг светящегося лица Яны колыхались в такт с бегом. Прохожие, видя это, останавливались, смотрели и непроизвольно улыбались. У центрального входа в гостиницу было припарковано несколько автомобилей. Один из них был серебристый мерседес. Яна остановилась как вкопанная. Точно такой был у «Первого».
- Работать будешь посудомойкой, - изрекла администраторша.
- Как посудомойкой? – воскликнула Яна, - ведь я же училась на повара.
- Не нравится? Тебя никто не держит. На это место знаешь сколько желающих? Получать будешь 500 000 купонов в месяц.
- Но ведь на эти деньги можно разве что хлеб купить, - тихо сказала Яна и повесила голову.
- Мне что, повторять? Да! Ночью, когда все уйдут, не забудь вымыть кастрюли и пол на кухне. И не переживай, голодной ты у нас не будешь, – с этими словами администраторразвернулась и пошла твердой поступью, как солдат, при этом она уж очень круто махала в стороны толстым задом.
В сказке про Золушку девушку назвали «Золушкой» из-за того, что она разгребала и перебирала золу. Это была нелегкая, грязная работа. Там в сказке еще была злая мачеха и добрый отец.Перемывание гор грязной посуды и кастрюль вполне сравнимо с разгребанием золы. Вместо мачехи была злобная администраторша, а роль доброго отца выполнял брат Витя и то, когда не был в рейсе. Только Золушка из сказки ждала своего принца и гарантированно получила оного, а наша Золушка из жизни ждала его все меньше и меньше. Ночью, после двух часов, Яна приходила в квартиру, где они жили с братом, падала в постель, и сны ей не снились. В 12 часов дня она снова мыла посуду. При этом ей приходилось терпеть придирки и злобные высказывания в свой адрес от администраторши. Шеф-поваррассказал Яне причину такого поведения. Все было просто. Виктор и администраторша были любовники, но в последнее время Виктор уклонялся от встреч с ней. Вот она и бесилась.
Дни тянулись за днями. Яна второй месяц работала без выходных. За работу в выходные администраторша доплачивала Яне 400 000 купонов. Яна чувствовала, что устала. Глядя на себя в зеркало, она обнаружила, что волосы потемнели и сбились в клочья, глаза впали, и вообще выражение лица было изначально печальным. «Я похожа на узницу концлагеря», - думала про себя Яна и снова отправлялась мыть посуду и драить пол на кухне. «Ради чего все это? Чего я уродуюсь тут? Ради тех 900 000 купонов? - Сама себя спрашивала и сама же отвечала Яна, не переставая перебирать грязные тарелки. Надо как-то остановиться. Иначе я просто подохну». Печальные мысли все чаще и чаще посещали рыжую головку девушки, и это было против ее воли. В один из дней, перед тем как уйти на работу, Витя, обращаясь к Яне, сказал:
- Что, администраторша не дает жить? Но ничего. Сегодня она будет с тобой доброй. Ой! Совсем забыл. Вчера вечером заходил какой-то мужик с бородкой. Тебя спрашивал. Говорил, что помнит тебя по дому отдыха, где ты летом работала.
- Кто бы это мог быть? Я такого не помню, – ответила Яна;
- Ничего. Захочет- найдет. Я сказал ему, где ты работаешь, и когда там тебя можно застать, - помолчав немного, Виктор продолжил, - а он ничего! Не очень старый.
Яна к 12 часам шла на работу и вдруг ощутила вокруг себя какую-то особенную среду. «Сегодня что-то должно произойти. Наверное, эта «мымра» (так она звала про себя администраторшу) сегодня, что-то новенькое придумает в плане издевательства надо мной. Да нет, Витя обещал, что сегодня она со мной доброй будет». Мысли в голове у Яны хаотически блуждали и были они не очень веселые.
Мужчина, который перегородил ей дорогу, был неопределенного возраста. Одет он был несколько необычно – на голове шляпа типа панама, темные очки, жилетка из камуфляжной ткани, то ли брюки, то ли штаны из плотной ткани широким клешем шли к низу и не достигали щиколоток, на ногах кеды с резиновым низом. Если прибавить длинные волосы из-под шляпы, большую щетину на щеках, то можно было уверенно сказать, что этот человек пренебрегал мнением окружающих.
- Стой, Яна, – твердо сказал мужчина.
- Я на работу опоздаю, – ответила девушка и внутренне напряглась, что-то знакомое было в голосе у него.
- Ты на работу больше не пойдешь. Ха! Ха! Ха!.. – засмеялся мужчина, закидывая голову назад. При этом он широко раскрыл рот.Рот, зубы... Яна узнала его. Это был «ОН», ее Первый. В этих случаях стереотипами поведения людей предусмотрено два варианта развития событий: Яна либо должна была обрадоваться, либо залепить оплеуху, но получился третий. Сказалась усталость, все происходило неожиданно, да еще сердце сжалось. Короче, Яна просто лишилась чувств и упала на тротуар, где стояла.
Никогда прежде Яна не летала на самолете. Лайнер оторвался от земли и стал круто набирать высоту. Яна очень испугалась, и ей хотелось закричать, но она себя сдержала. Потом успокоилась и стала осматриваться. Ей показалось все таким интересным. Стюардесса предложила Яне на выбор что-то выпить.
- Я не могу, у меня только купоны, - шептала она на ухо Первому.
- Глупая, это все включено в стоимость билета, - смеясь отвечал Первый.
Сосать через трубочку коктейль «Тропикано» было так интересно, вкусно и необычно. «Надо запомнить, как его делают. Шампанское льют в ликер или наоборот? Надо попросить Первого, чтобы спросил. Нет, не буду, он опять смеяться будет и говорить, что я из края «непуганых дурочек».
Яна, устала. Последние дни перед отлетом пришлось побегать по турагенствам, паспортный стол, в свой город за справками. Лайнер занял свой эшелон, как сказала стюардесса, на высоте 9 000 метров. В салоне было спокойно и располагало ко сну. Этому способствовали и стюардессы, что не спеша ходили, предлагали напитки и тихо сопящий во сне Первый, который сидел рядом. Она не заметила, как погрузилась в сон. Снилось ей, как она снова в ресторане моет посуду. Сзади стоит администраторша и, уперев руки в боки, исподлобья смотрит на нее тяжелым, злобным взглядом. Яна все время оглядывается на нее, боится и трет тарелки все сильнее и быстрее. Когда Яна оглянулась очередной раз, то увидела, что рядом стоит первый и как-то ухмыляется, а у администраторши вместо глаз были дырки, и из них что-то черное вытекало. Проснулась она оттого, что ее трясли за плечи. Перед ней был Первый. Это он тряс Яну.
- Ты, однако, кричишь во сне. – говоря это, он серьезно и внимательно смотрел на Яну, - что люди подумают кругом? Мы же не в спальне, а в салоне самолета.
- Я больше не буду. Просто мне приснилась администраторша, и она была без глаз.
- Какая администраторша?
- Ну, та, которую ты назвал «Козой толстозадой», когда вытаскивал меня из ресторана «Измаил». Витя звонил и рассказывал, как она сперва злилась и била тарелки, а когда пришел директор, то заставил ее мыть вместо меня, и все бегали подглядывать.
- А помню, - это та, что не хотела принимать заявление и отдаватьтрудовую книжку, – откинувшись в кресле Первый продолжил, - стоит ли кричать во сне из-за такой дуры? – и немного помолчав добавил, - много чести.
Самолет приземлился в Вене. Пришлось довольно долго ждать багаж, потом надо было тащить два тяжелых чемодана, и потому Яне было некогда смотреть по сторонам. В автобусе у Яны, как будто открылись глаза. Она смотрела через стекло и думала: «Уж не телевизор ли это?» Архитектура, чистота улиц, автомобили, огни – всеочень отличалось от того, что приходилось видеть на родине. Ей становилось понятно, почему Первый называет Бессарабию «краем непуганых дурочек».
Женщина, что стояла рядом с водителем впереди салона, объявила на русском языке: «Сегодняужин и ночлег в отеле, завтра короткая экскурсия по Вене и отъезд в город Обергургль. Там Альпийские горы и горнолыжный курорт». На ужине в ресторане при отеле подали большой тонкий кусок жареного мяса. Яне оно показалось уж очень вкусным. Она не заметила, как выпилакружку пива, и хмель мягко ударил ей в голову.
- Что, понравилось мясо? – работая ножом и вилкой спросил Первый.
- Да, очень, – восторженно отвечала Яна.
- Это знаменитый «Венский шницель» из телятины, - не переставая жевать, говорил Первый, - О! Да ты целый литр пива выдула. Ничего себе. Молодец!
Придя в номер, она пошла в душ, и он зашел следом, и «дело молодое» произошло, не доходя до кровати. Яна, переполненная впечатлениями, умиротворенная и удовлетворенная после «молодого дела», лежала на огромной кровати и, глядя на потолок, думала: «Господи! Зачем я столько пива выпила? Теперь он думает, что я алкашка. Зачем я согласилась в душе..., а не как всегда, на кровати? Теперь он будет считать меня падшей.
Она не заметила, как заснула. Рыжие волосы, раскиданные на подушке, напоминали копну соломы среди поля. Чувственные, слегка разомкнутые губы, белая шея в сочетании с оголенными округлыми плечами создавали дивное видение свежести, непорочности и святости. «Первый» смотрел на это чудо, и его темную очкато-волосатую голову посещала одна мысль за другой, и все они были далеко неправедного характера. Последняя мысль перед тем, как он оторвал взгляд от видения, звучала так: «Мне повезло. Хорошая девочка мне досталось. Я переплюну Сергея. Пусть завидует».
Автобус мчалсяв направлении города Обергургль. Там Альпийские горы и горнолыжный курорт. Из окна эти горы уже были видны. На вершинах снежные шапки смотрелись, как нечто искусственное.Яна во все глаза смотрела на вид, который открывался из окна автобуса, и думала: «Как мне повезло. В отличии от моих подруг, что остались на родине, я вижу эту красоту».
- А эти горы не нарисованные? - спрашивала она у Первого, что сидел рядом.
- Ха! Ха! Ха!, - смеялся от души Первый, - конечно нарисованные, - говорил он, продолжая смеяться.
Товарищ Первого по имени Сергей уже был на месте и поджидал их на пороге отеля, в котором им предстоит жить. Сергей, увидев Яну рядом с Первым, широко открыл глаза и не отводил от нее взгляд пока она не скрылась за автобусом.
- Что это за чудо с тобой? – тихо спросил он Первого.
- Та! – говоря Первый махнул рукой в сторону Яны, -Не обращай внимания. Она думает, что мы поженимся.
- Класс. Это высший пилотаж. Я так с Мариной не могу. Все таки дочь генерала, – говоря это, Сергей выставил ладонь правой руки вперед.
- Знай наших, - с этими словами Первый ударил в ладонь Сергея своейладонью.
В этот же день после обеда Первый с Сергеем стали собираться на спуск. Они надевали теплые лыжные костюмы. Специальные ботинки, подбирали очки, рукавицы и пр. Яна простодушно спросила Первого:
- А я что буду делать?
- А ты борщ вари и жди воина из похода. Не дай очагу погаснуть, – усмехаясь, ерничал Первый, не переставая натягивать на себя костюм.
Вечером за ужином к компании присоединилась Марина - подруга Сергея. Это была молодая женщина, но девичьи признаки еще имели место. Она молча ела и большей частью смотрела на Первого. Если и говорила, то односложно. В сторону Яны она не смотрела и всем видом показывала, что общаться с ней - это ниже ее достоинства. Первый с Сергеем, не обращая ни на кого внимания, живо обсуждали подробности их спуска на лыжах. Яна смотрела на них и не понимала, о чем они говорят. Слишком много мудреных слов: «Адреналин, вираж, метка, мазь и пр.».
После ужина все пошли играть в боулинг и в настольный теннис. Яне не дали бросить ни одного шара, а вот свободные теннисные столы были. Ей предложил сыграть лысый остроносый мужчина в очках. Он почему-то часто говорил: «Айм сори». Яна обыграла его два раза, когда играли в третий раз, вокруг собралось довольно много зрителей, в основном мужчины, многие болели за Яну иактивно ее подбадривали. Из всего, что они говорили, она поняла только одно: «Чемпион». Яна победилабы и третий раз...
Сергей наклонился к Первому, который собрался кидать шар, и, ухмыляясь, произнес:
- Там горячие Австралийские парни сейчас уведут твою Бессарабскую козу.
- Далеко не уведут, - произнес Первый, швырнул на дорожку шар и быстрым шагом направился к столу, где Яна играла, и со словами: «Что ты здесь цирк устроила», за руку увел ее в номер.
Ночью во время «дела молодого» он вел себя грубо и сделал ей больно. Он как бы наказывал ее за то, что она позволила себе выйти за отведенные ей рамки и указывал ей ее истинное место. Девушка не поняла, что ее наказывали, она просто не ощущала себя виноватой и не понимала той роли, которую отвел ей Первый.Она считала себя невестой и терпеливо ждала замужества, как обещал Первый, прежде чем увезти ее в Австрию. Его слова насчет борща она восприняла серьезно. Она помнила, как говорил отец, когда приходил уставший со службы домой: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок» и с удовольствием ел борщ. Яна часто помогала маме его готовить. Во время практики в училище она успешно сдала экзамен именно благодаря борщу.
Утром после завтрака, когда Первый, очередной раз уходя на спуск, оставлял ее одну, Яна спросила: «А как я здесь борщ приготовлю?». «Господи! И наградил же ты меня этой дурой», - подумал Первый, а вслух сказал, не подумав: «Как, как! А кухня зачем?». Он отвернулся, чтобы она не увидела его ухмылки.
Кухня, которую увидела Яна, не просто ее удивила, она поразила. Кухня в ресторане Измаил, где она посуду мыла, по сравнению с этой была просто помойкой. Яна непроизвольно сжала на груди кулачки и восторженными глазами рассматривала помещение. Первое, что бросалось в глаза – чистота, и не просто чистота, астерильность, блестящие котлы-автоклавы, белые электропечи по середине, одежда на людях белоснежная и даже фартуки у всех были чистые. На головах красивые высокие поварские колпаки.
Яна еще долго бы разглядывала кухню, если бы к ней не подошел солидный мужчина. На белоснежной курточке у него были два ряда пуговиц, и они были золотые. «Ну, может, не золотые, ну уж очень блестят», - подумала Яна. Мужчина что-то говорил на немецком языке. Яна улыбнулась своей лучезарной улыбкой и сказала: «Я тоже повар». Мужчина кивнул головой и изрек: «Русишен...». Он обернулся и кому-то властно махнул рукой, призывая его к себе. К нему прибежал худощавый молодой мужчина. Яна обратила внимание – не пришел, а именно прибежал и быстро. Из-под колпака у него выглядывали черные волосы и нос был с горбинкой. Яна про себя назвала его «грузином». Грузин заговорил по-русски, хорошо, но с акцентом.
- Девочка, шеф-повар спрашивает, что ты хочешь, зачем пришла на кухню? Здесь посторонним нельзя.
- Я тоже повар, и мне надо приготовить жениху борщ.
- Вы утверждаете, что являетесь специалистом по приготовлению такого сложного блюда, как русский борщ? – переводил грузин.
- Нет, я умею готовить украинский борщ, - с этими словами Яна достала из кармана кофточки диплом об окончании ПТУ по специальности «повар».
- О! Ты есть дипломированный специалист по приготовлению борща. – дословно переводил грузин, по мере того как шеф-повар говорил, изучая диплом.
Яну одели в белую поварскую курточку, на голову до ушей натянули белый высокий накрахмаленный колпак, попросили помыть руки и сменить ее ботинки на их сандалии. Потом они с грузином под пристальным наблюдением шеф-повара отбирали ингредиенты для борща.
- Почему так много? - спрашивала Яна.
- Мы не можем позволить себе роскошь готовить борщ только для твоего жениха. Борщ будет для всех, кто питается в нашем ресторане, – отвечал грузин.
Яна уточнила количество порций, посчитала на калькуляторе необходимое количество свинины и уверенно об этом сказала шефу. Шеф сложил руки на выпирающем животе, заулыбался и сказал почти по-русски: «Ты есть профи. Гуд нитхен арбайтен». Грузин сказал, что шеф верит ей и благословляет невесту на работу. Через два часа борщ был практически готов. Яна напомнила грузину, который ей помогал, о сметане. Грузин принес большую банку. Янасунула туда палец и облизала его.
- Как хорошо, что тебя не видит сейчас шеф. Ложка рядом и блюдце. Он очень-очень разозлился бы, – сказал грузин оглядываясь.
- Эта сметана для борща не подходит, – изрекла Яна.
Пришел Шеф. Изучал надписи на банке.
- Что Вас не устраивает, фройлян? Эта фирма гарантирует качество, – медленно переводил грузин речь шефа.
- Вы поручили мне приготовить борщ в таком большом количестве и теперь хотите, чтобы я опозорилась. Не знаю как немцы, англичане там, а русские плеваться будут, - у Яны глаза непроизвольно наполнились слезами, ей очень хотелось расплакаться, последние слова ей дались с трудом. После короткого разговора грузина с шефом Яна увидела в окно, как грузин садится в джип с шофером, и тот поехал в сторону от дороги по снежной целине, оставляя за собой глубокий след.
Наступило время обеда. Шеф показал пальцем на часы, на сметану и разводил руками, давая понять, что выхода нет, и борщ надо подавать с этой сметаной. Яна все поняла, она молчала, но слезы помимо ее воли покатились по ее щекам и выдавали ее состояние. Шеф энергично прикладывал руки к голове и поднимал их кверху, как бы обращаясь к кому-то наверху, он явно нервничал. Волновались все на кухне. Повара, кидая косые взгляды на Яну, эпизодически подходили к шефу и что-то выговаривали ему, указывая на часы, а тот отвечал резко, односложно и при этоммахал рукой, как бы рубил. Напряжение нарастало, все кругом нервничали. Плачущая Яна, опустив руки, стояла как вкопанный столб впереди котла, где был ее борщ.
Желтоватая полупрозрачная густая тягучая масса в жестяной банке, которую здесь называли сметаной, вызывала у Яны отторжение и внутренний протест. «Уж лучше вообще без нее», - думала Яна. «А без сметаны борщ не борщ», - тут же догоняла ее следующая мысль.
Внезапно за окном туго и мощно загудел мотор автомобиля. Все бросились к окну. Уже знакомый джип довольно резво ехал по им же проложенной колее. Через минуту в дверях показался Грузин, улыбаясь, он говорил по-русски, обращаясь к Яне: «Фройлян Яна, - это настоящая...».В руках у него была большая стеклянная банка без наклеек. Яна хотела уже было пальцем подцепить сметану, чтобы попробовать, но вовремя заметила, как на лице у Грузина выражение радости мгновенно сменилось на выражение ужаса, ведь рядом шеф.
На сцене в ресторане стояло 4 человека в поварских куртках и колпаках. Яна стояла посередине между шефом и грузином и мысленно рассуждала: «Конечно! Он шеф, потому и пуговицы золотые». Она улыбалась и пыталась спрятать улыбку, отворачиваясь.
Шеф-повар поднял руку, призывая к тишине, и заговорил. Два человека переводили его речь на русский и английский. «Дамы и господа! – начал он, - сегодня мы будем угощать Вас русским борщом. Это, безусловно, вкусное блюдо, но очень сложное в приготовлении. Его приготовил дипломированный специалист из Украины, точнее из Бессарабии, фройлян Яна для своего жениха, заодно и мы все попробуем», - завершая речь, он обернулся к девушке и двумя руками указал на нее.
Из кухни стали выходить быстрым шагом работники кухни и разносить по столам фаянсовые горшки, из которых аппетитно пахло наваристым борщом. Грузин, заканчивая перевод на русский, говорил Яне тихо: «Кланяйся, кланяйся. Книксен, книксен». Яна улыбаясь, кивала головой во все стороны. Что такое «книксен» ей было неведомо.
«Дамы и господа, - вновь заговорил шеф, - считаю необходимым напомнить Вам, что русский борщ едят со сметаной, но не той сметаной, которая продается в супермаркете. Фройлян Яна потребовала сметану, как она сказала «От коровы». Пришлось ехать к фермерам, которые держат коров на Альпийских лугах. Так что сегодня, благодаря фройлян Яне, Вы будете употреблять экологически чистый, натуральный продукт. Приятного аппетита, Вам». С этими словами шеф развернулся и стал уходить, а Яна не заметила и продолжала кивать головой во все стороны. Грузину пришлось за руку утащить ее в глубь сцены.
Яна, не снимая курточки и колпака подошла к столу, где обедали Первый, Сергей и Марина. Марина встала и, улыбаясь, просто сказала: «Девочка, я тебя зауважала. Борщ в самом деле вкусный. Я даже в Москве в Метрополе такого не пробовала». Первый зыркал на Яну исподлобья и молча хлебал борщ. Яна присела на свое место, но кушать не стала. Она была сыта. Напробовалась пока готовила.
Прибежал грузин и сказал, что Яну срочно зовет шеф-повар. Идя по ресторану, Яна заметила, что повара с кухни разносят еще борщ и берут за это деньги. Яна снова оказалась на сцене рядом с шеф-поваром и грузином. Девушка простодушно спросила грузина:
- Чего мы здесь стоим?
- Приговор, - коротко ответил он.
Сперва хлопал один человек. Яна сразу засекла - это была Марина. Потом хлопать стали еще несколько человек, через минуту все стояли и, обернувшись к сцене, энергично хлопали в ладоши, у всех были довольные улыбающиеся лица. А грузин рядом все далдонил: «Кланяйся, книксен, кланяйся, книксен». Подходили мужчины говорили, наверное, хорошие слова, Яна понимала только «Гуд и зер гуд». Целовали руку, а один - старый и лысый цветы подарил и говорил: «Где твой жених? Я буду бить с ним дуэль...». Дальше Яна не расслышала. Подошел большой, как гора, мужчина лет 50-ти, и пророкотал: «Дай я тебя поцелую дочка». Обращаясь к грузину, он произнес по-русски: «Я всегда тебе говорил, что русский язык тебе когда-то пригодится». И уже, обращаясь к Яне:
- Дай япритронусь к тебе, божественное создание. Твоему жениху очень повезло, – продолжал рокотать человек-гора, протягивая к Яне руки.
В этот момент грузин сказал что-то отцу и со словами: «Мой отец долго может говорить. Нас ждет топ и шеф-повар», снова, как и прошлый раз утащил ее за руку в глубь сцены.
На кухне за разделочным столом стояли все повара в форме и один мужчина в костюме с галстуком. Прозвучал тост, и все выпили. Яна, оборачиваясь к грузину, сказала:
- Что мы пьем. Так вкусно.
- Ха! Наш шеф употребляет спиртное редко, но пьет только истинный «Курвуазье» из Франции. Реклама говорит, что это коньяк для капитанов, а шеф говорит, что этот божественный напиток могут пить только те, кто хоть что-то умеет.
После недолгого разговора шефа с человеком в костюме он обратился к Яне: «Фройлян, прежде чем Вам будет делать предложение наш топ-менеджер, я хотел бы выразить Вам нашу благодарность за то прекрасное рекламное шоу, которое удалось организовать благодаря Вам. И наша благодарность - это не только слова. В моих руках триста тридцать два евро. По нашим правилам Вам принадлежит половина от оплаты дополнительных порций Вашего борща».
Яна держала в руках деньги и молча смотрела на шефа широко раскрытыми глазами. Она испытывала очень сложные чувства. С одной стороны она была этим людям благодарна и готова была их всех обнять. С другой стороны она считала, что это очень большие деньги, и она их не заслужила за пол дня работы и надо бы вернуть. И в то же время она чувствовала, что возврат денег может огорчить этих добрых людей. Кроме того, она не знала, как себя вести в подобных обстоятельствах и боялась что-то сделать не так.«Может, бросить деньги и убежать?», - мелькнула мысль. Пауза затягивалась, и люди за столом наблюдали за Яной с некоторым напряжением. Выручил грузин, который снова все громче и громче далдонил в ухо: «Кланяйся, книксен. Кланяйся, книксен». Яна обернула голову в сторону грузина и довольно громко произнесла: «Ну, ладно, кланяться я могу, но вот кто такой «книксен» я не знаю». Когда грузин громко перевел на немецкий то, что сказала Яна... люди за столом сперва широко улыбались, но по мере спада напряжения после паузы все больше и больше прорвался откровенный смех, порой переходящий в хохот. После того, как в полный голос стали хохотать топ и шеф, уже никто просто не смеялся, хохотали все. Рядом с Яной грузин опустился на колени, и, держась за живот, давился от смеха. Он, поглядывая на Яну,показывал на нее пальцем повторяя «книксен, книксен». Яна не понимала, почему они все смеются, но чувствовала, что смех не злой. Она тоже улыбалась и через некоторое время тоже смеялась. Когда все насмеялись вдоволь, слово взял топ-менеджер:
- Фройлян Яна! – торжественно заговорил топ-менеджер, - еще неизвестно, что сыграло большую роль в успехе сегодняшнего шоу. Ваш борщили Ваша обаятельная улыбка симпатичной, открытой и приятной девушки. Скорее всего, и то, и другое. Несомненно, у вас есть талант повара, и потому я приглашаю Вас на работу. Вы будете иметь тысячу евро при полном пансионе.
- Сколько, сколько? – у Яны эти слова вырвались прежде, чем она подумала.
- Ну, хорошо, - после перевода сказал топ, - пусть будет тысячу сто. Мы уважаем людей, которые умеют ценить себя.
- Нет, нет! - залепетала Яна, потирая и сжимая руки, - это много, это очень много, спасибо, и всё у вас мне нравится, но у меня жених. Он богатый.
Немного позже, когда разговор Яны с шеф-поваром и топом продолжился в кабинете, она, желая как-то завершить разговор, пообещала подумать и посоветоваться с женихом. На что шеф ей ответил: «Девочка, поверь мне, мы не первый раз видим подобного рода женихов. Он не будет на тебе жениться».
Вы знаете, что такое чувство признательности. Это чувство испытывают далеко не все. Чаще всего это космонавты, артисты, политики и еще некоторые категории людей, а вот простым людям, да еще молодым испытать это чувство удается крайне редко. Это - большая гордость за себя, подкрепленная восторгом от прошедших событий, радость и ощущение того, что все кругом тебя любят и восхищаются тобой.
Сжимая 332 евро в кармане кофты, всем улыбаясь, пружинящим шагом Яна направлялась в номер, где они жили с Первым. На ее глазах из номера вышла Марина и сильно хлопнула дверью. Увидев Яну, она произнесла: «Девочка, беги пока не поздно, не верь этим козлам», – и скорым шагом удалилась. Душевного подъема у Яны стало поменьше. В номере был и Первый, и Сергей. Его (душевного подъема) совсем не стало, когда она услышала: «Мы завтра утром уезжаем. Собери вещи свои, – певуче елейным голосом произнес Первый.
- Чего это ты? – удивилась Яна.
- Ты сегодня была такая очаровашка, что я теперь иначе не могу с тобой.
- Почему Марина Вас называет козлами?
Первый с Сергеем переглянулись и молчали. Пауза несколько затянулась. Первый молча трамбовал одеждой свою большую спортивную сумку. Ответил Сергей: «Она обиделась на нас за то, что мы ее с собой не берем».«Да, да, именно так». Быстро проговорил Первый, как все равно очнулся. «Сергей сегодня будет ночевать в нашем номере. Нет смысла оплачивать второй номер, ведь Марина уехала». В голосе Первого по прежнему звучали нотки елейности и он как-то отводил от нее глаза, чего никогда не делал прежде.
Засыпая, Яна подумала: «Как хорошо, что с нами Сергей. Первый не будет ночью домогаться «дела молодого». Я, наконец-то, высплюсь. Я сегодня так устала». Как бы не так. Ночью она проснулась от того, что Первый решил иначе. Яна активно сопротивлялась.
- Ну, чего ты брыкаешься? Он спит, – на ухо шептал Первый.
- Нет, я не могу при постороннем.
- Сергей, не посторонний, если и услышит, то поймет.
- Нет! Я не могу. Мне стыдно, – тихо говорила Яна, энергично отбиваясь.
Первый грязно выругался с применением русского мата. Яна четко услышала в ругательной тираде слова: «Дура, коза», - еще одно слово, которое означает, что она падшая при слове Бессарабская».
Комментарии
