«Я никогда не подам им руки. До конца своих дней»…
25.11.2013
В Киеве 24 ноября в возрасте 99 лет,не дожив нескольких месяцев до 100-летнего юбилея, скончался от инсульта прославленный разведчик, ветеран Великой Отечественной войны, Герой Украины Евгений Березняк. «Майор Вихрь» немного не дожил до своего 100-летия.
В связи со смертью легендарного советского разведчика свои соболезнования выразил президент Украины Виктор Янукович. Об этом сообщается на сайте главы государства.
«В памяти всех, кто знал эту прекрасного Человека, он навсегда останется яркой личностью, талантливым педагогом, который искренне любил свою Родину и верил в ее счастливое будущее. Подвиг Евгения Березняка, легендарного «майора Вихря», в годы Великой Отечественной войны является примером настоящего патриотизма и самопожертвования», — отметил глава государства.
«Светлая память о Евгении Степановича навсегда останется в наших сердцах», — подчеркнул Виктор Янукович.
СПРАВКА:
Евгений Березняк - ветеран Великой Отечественной войны 1941—1945 годов, Герой Украины, один из спасителей города Кракова.
Родился в Днепропетровске в 1914 году. В 1943-м с отличием окончил школу военной разведки в Москве. В августе 1944-го был десантирован во вражеский тыл вместе с группой разведчиков «Голос». Деятельность группы на территории Польши легла в основу сценария советского художественного фильма «Майор Вихрь», а также польской кинокартины «Ocalic‘ miasto». После войны Евгений Березняк работал в сфере образования.
Ранее в интервью «Комсомолке» Герой Украины рассказал о том, как его прославила «Комсомолка», о «поющих» немцах и своем отношении к воинам ОУН-УПА:
«ДАЖЕ ОТЕЦ НЕ ЗНАЛ, ЧТО Я БЫЛ РАЗВЕДЧИКОМ»
- Евгений Степанович, как изменила вашу жизнь обрушившаяся после выхода фильма «Майор Вихрь» слава?
- В течение 20 лет после войны никто и не догадывался, что я бывший военный разведчик, даже мой родной отец. Приятели и знакомые думали, что я был в партизанах. В 1965 году перед выходом того самого фильма на экраны в «Комсомольской правде» появилась статья «Город не должен умереть». Именно благодаря ей страна и узнала о том, что разведку в Кракове возглавлял я — газета назвала мое имя. Тогда я работал начальником управления школ Министерства просвещения УССР, и сотрудники начали ходить ко мне не по делу, а чтобы посмотреть на «майора Вихря» (cмеется).
Через три недели после публикации я получил уже около 7 тысяч писем. Адресовались они очень просто: «г. Киев, майору Вихрю». Почтальоны приносили мне их прямо на работу. Разумеется, я физически не мог ответить на все, поэтому написал книгу «Я — Голос», где поведал правдивую историю группы разведчиков («Голос» был моим псевдонимом).
До сих пор люди знают меня именно как майора Вихря, и мало кто вспоминает мою настоящую фамилию. А поляки зовут меня «капитан Михайлов», несмотря на то, что я давно генерал-майор.
- Много ли в фильме художественных моментов?
- Он и был заявлен режиссером как художественный, и потому авторские суждения в нем — это естественно. Имеются несколько неточностей. Основная заключается в том, что сценарист Юлиан Семенов захотел показать, будто Краков спасла группа разведчиков. Но это сделали войска Конева, а не Березняк и товарищи. Мы только способствовали уменьшению потерь и ускорению операции по спасению города.
- Как поляки относились к советским разведчикам? Не воспринимали как вероятных оккупантов? Старались помочь?
- Если бы не польское подполье и наши польские друзья, то выполнить задание в тех условиях было бы почти нереально! По нашим сведениям в Кракове находились тысячи переодетых сотрудников абвера и гестапо. Хорошо была поставлена и служба пеленгации. Но с нами сотрудничали многие поляки. Все явки и радиоквартиру предоставили нам они. Шестерых из этих людей наградили советскими орденами Отечественной войны, причем двоих — посмертно. Так что судите сами, помогали они нам или нет.
После провала радиоквартиры, когда немцы запеленговали радиостанцию и 16 сентября 1944 года окружили дом, хозяева спрятали меня под досками, накрытыми сеном, — там было оборудовано специальное убежище. А сами не спаслись, фашисты расстреляли их на моих глазах. После того как в 1945 году дочерей хозяина квартиры Стефу и Рузю освободили из лагеря смерти Равенсбрюк, они не обвиняли меня, сказали лишь: «Капитан, была война…».
- Когда вы попали в камеру смертников в гестапо, было очень страшно?
- Я два с половиной года действовал во вражеском тылу, выполняя задание, и каждый день мог стать для меня последним. Но я не боялся, знал: ни на минуту нельзя терять самообладания. Ведь это грозило сорвать огромную работу, которую мы вели вместе с польскими побратимами. Даже когда оказался в гестапо в камере длиной в три шага, я прохаживался там и напевал под нос украинские песни. И когда мне удалось бежать (на краковском рынке Тандетта. — Авт.), я не трусил и не оглядывался. Просто ждал, пока толпа вынесет меня с рыночной площади.
«ШЕФ АБВЕР-КОМАНДЫ СТАЛ НАШИМ ОСВЕДОМИТЕЛЕМ»
- А после войны отношение поляков к вам не поменялось?
- С приходом Леха Валенсы в стране возникли негативные настроения по отношению к советским солдатам, нас даже называли оккупантами. Как раз в это время меня пригласили в Ягеллонский университет на встречу по поводу годовщины великой Победы. Там собрались ученые со всей Польши, и один из них, мой приятель, профессор Скомский, который во время войны помогал нашей группе, предупредил, что в зале есть люди, готовые подписаться под обвинениями в адрес Красной армии.
После того как в зале прозвучала речь, где говорилось о грабежах и насилии, якобы принесенных советскими войсками, мне дали слово. Я встал и поинтересовался у аудитории: почему меня называют оккупантом, почему называют оккупантами мою радистку и тех 1800 советских солдат, которые пали на улицах Кракова, спасая город? Когда мы отправлялись в тыл врага, мы знали, что в разведке погибают трое из четверых. Тем не менее, мы летели освобождать польскую землю. После того как я закончил, зал взорвался аплодисментами.
- Скажите, среди немцев попадались люди, которые понимали бессмысленность кровопролития?
- Разумеется. Когда наша радистка попала в гестапо (вы помните этот эпизод по фильму), ей помогли бежать, предварительно попросив назвать явку для встречи с руководством нашей разведки. Шеф абвер-команды №315 Курт Гартман ненавидел нацистов. Дело в том, что он был только наполовину немцем — его мать была русской. После того случая он связался с моим заместителем и стал нашим осведомителем. Мы дали ему кличку Правдивый. Благодаря Гартману я сумел внедрить в абвер своего заместителя Алешу Шаповалова. Как-то при встрече с Лешей на нашей явочной квартире Гартман хватил лишнюю рюмку, вышел на деревенскую улицу и во весь голос запел «Широка страна моя родная»…
- Как вы относитесь к тем, кто служил в ОУН-УПА?
- Я не хотел бы распространяться на эту тему. Лучше расскажу вам историю, которая случилась со мной после войны. В 1949 году я был приговорен к смертной казни краковским проводом ОУН-УПА. Они назначили день и час моего уничтожения. Я тогда жил во Львове и работал в городском управлении образования. Время было тяжелое, приходилось задерживаться допоздна. Однажды около 10 вечера в кабинете раздался телефонный звонок. Моя соседка дрожащим голосом предупредила: «Пан Евгений, молю вас, не идите сегодня домой: у ворот вас ждут парни из леса». Я послушался ее, сообщил в органы госбезопасности. Теперь вы можете судить о моем отношении к этим людям — я никогда не подам им руки. До конца своих дней.
Комментарии
