СТРАШНЫЙ РАССКАЗ О КРОВАВЫХ СОБЫТИЯХ 4 ОКТЯБРЯ 1993: «ОЗВЕРЕЛАЯ СОЛДАТНЯ И МИЛИЦИЯ СТРЕЛЯЛИ В РУСЬ…»
12.10.2016
«Судьба её теперь — быть разодранной на куски, жить с замкнутым ртом, хиреть, терять память, все пуще проникаться страхом и умирать, умирать…».
Ельцин выбрал пиночетовский вариант установления либерально-фашисткой диктатуры. В стране при открытом использовании армии и западных спецслужб произошла реставрация всевластия, почти самодержавия. Россия стала первой страной Восточной Европы, которая достигла либеральных ценностей путем крови. За ней последовали Сербия и Украина.
После подписания Беловежских соглашений и развала Советского Союза в конце 1991 года было сформировано новое правительство во главе с самим Ельциным, ключевой фигурой которого стал Гайдар. 2 января 1992 года была объявлена либерализация цен, а предприятиям и гражданам предоставлялось право вести торговлю без специальных разрешений. Цены сразу выросли в десятки и сотни раз, а зарплаты – в разы. При этом никаких «механизмов рыночной конкуренции» не возникло, контроль над всеми рыночными структурами захватили организованные преступные группировки.
Россия превратилась в страну паханов и братков — все кладбища усеяли могилы подавшейся в их ряды безработной молодежи, а офицеры стрелялись из-за того, что им нечем кормить детей. В этот момент грянула ваучерная приватизация по Чубайсу. Обобранному населению раздали бумажки с правом на долю в собственности госпредприятий. И почти сразу подставные лица от чиновничества и криминала кинулись их скупать за бесценок. Люди продавали эти «фантики», так как боялись и вовсе остаться ни с чем.
Детсады исчезали, превращаясь в офисы. Деревни пустели, скот шел на убой, плодородные поля зарастали. Такого количества беспризорных, голодных детей Россия не видела даже в войну. Многие ночевали в канализации и были подсажены на наркотики. Расцвела проституция, в том числе детская.
Академик Татьяна Заславская, большая сторонница реформ, входившая в те времена в администрацию Ельцина, призналась через полтора десятилетия, что только за три года шоковой терапии в России одних лишь мужчин среднего возраста скончалось 12 миллионов. Но той осенью с телеэкранов неслось: нам дали наконец свободу, а привыкший к советскому рабству русский народ не способен ею воспользоваться. Каждодневное циничное глумление настолько достало население, что его значительная часть уже реально могла восстать — лишь спичку поднеси.
Всем конечно известны такие фильмы, как «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма (1965) и франко-болгарский фильм «В Сантьяго идёт дождь» (1975), в которых на широком фактическом материале показано, что правящий миром международный капитал никогда не допустит народ к власти и всегда готов с помощью самых кровавых силовых методов расправиться с неугодными. Именно это и произошло в Москве в октябрьские дни 1993 года, спустя ровно 20 лет после того, как направляемые США чилийские военные с использование танков и авиации захватили дворец Ла-Монеда, превратив столичный стадион в концлагерь и убив десятки тысяч защитников народной власти.
В Москве лавине грабительских либеральных реформ, направленных на легализацию «прихваченного» во время приватизации и «шоковой терапии», противостоял Верховный Совет. В нём было немало людей наёмного труда, которых в жарких баталиях выдвигали трудовые коллективы. В свою очередь, новые хозяева жизни, то есть бывшие «теневики», спекулянты и аферисты, в тот первый парламент не баллотировалось, поскольку не видели смысла отрываться от открывшихся возможностей легального грабежа на говорильню. Поэтому Верховный Совет оказался по-настоящему демократическим — избранным населением без «каруселей» и подтасовок.
Председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов вспоминает: «Я лично видел стенограмму разговора Гельмута Коля и Клинтона. Коль убеждал президента США, что российский парламент мешает Ельцину, что с Ельциным полное взаимопонимание – “он беспрекословно выполняет все наши просьбы”. А вот парламент у него “националистический”».
21 сентября Ельцин издал указ № 1400 о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета, грубо нарушив действующую Конституцию РФ, статья 121.6 которой гласила: «Полномочия Президента Российской Федерации не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации, роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов власти в Российской Федерации, в противном случае они прекращаются немедленно». Поэтому сразу же после издания этого указа Ельцин де-юре был автоматически отрешён от своей должности и обвинен в попытке государственного переворота.
Против указа № 1400 выступило подавляющее большинство депутатского корпуса. Как пишет один из организаторов обороны Дома Советов («Белого дома») Илья Константинов, это были «…самые разные люди. Среди них были: коммунисты, инженерно-технические работники, рабочие, служащие, военные, пенсионеры. Самые разные люди, которых объединяло понимание того, что происходит со страной. Объединяло их понимание того, что Ельцин ведет страну в тупик. Понимание этого возникло не в одни день, оно зрело постепенно, начиная с 1990 года. В конечном счете, к весне 1993-го года большинство народных депутатов России осознало, что Ельцин – это опасность для будущего страны, и выступило против его политики.
Большую роль здесь, на мой взгляд, сыграло противостояние, которое было вокруг экономической политики Ельцина, возмущение людей “шоковой терапией”, обесценением вкладов, обнищанием. Многие депутаты категорически не согласились с ликвидацией Советского Союза, с той операцией по уничтожению великой страны, которую провел Ельцин с компанией».
С конца августа у Дома Советов дежурили обманутые в своих надеждах сотрудники НИИ, рабочие, бывшие колхозники, учителя, врачи, отставные офицеры, представители малого и среднего бизнеса, студенты и пенсионеры. Многие специально приехали в Москву из разных уголков униженной и обнищавшей России. Они поняли, что под видом «демократии и реформ» Ельцин устраивает геноцид собственного народа, передает страну под управление западных кредиторов и советников МВФ.
3 октября 1993 года Ельцин и правительство РФ приняли решение о вводе в Москву регулярных войск. В качестве карателей были привлечены подразделения Таманской дивизии, 119-го парашютно-десантного полка, Кантемировской дивизии, дивизии внутренних войск им. Дзержинского, Смоленского ОМОНа, Тульской дивизии ВДВ.
Как рассказывает в газете «Омское время» (№ 40, октябрь 1993) один из активных защитников Белого дома В.И. Котельников, 4 октября «рано утром всех разбудила стрельба. На большой скорости подошли три БТРа. Это были БТРы специальной боевой организации, которая еще по разрешению Горбачева получила легальность в России. Я не имею ничего против казахов, узбеков, евреев, вообще для меня все национальности равны и равно уважаемы, но есть агрессивный сионизм, БТРы принадлежали организации “БО-СЕР” — боевой организации сионистов. Так вот из этих самых БТРов были убиты первые 12 человек в палаточном лагере. Вот с чего началось».
Вся площадь перед Белым домом со стороны стадиона «Красная Пресня» была усеяна убитыми и ранеными, которых не давали вынести. Бэтээры давили людей в палатках на площади. После этого ельцинские подразделения начали стрельбу из мэрии — бывшего здания СЭВ. К ним с крыш гостиниц «Мир» и «Украина» присоединились снайперы израильского спецназа «Иерихон» и одетые в гражданское бойцы «Бейтар» — молодежной еврейской спортивно-военизированной организации. Целились в прохожих, женщин и детей. Позднее бейтаровцы вышли на улицу и расстреливали защитников парламента под прикрытием бэтээров дивизии им. Дзержинского.
Министр обороны Павел Грачев приказал армейским частям присоединиться к МВД. Со своей стороны, Ельцин подписал указ № 1575 и освободил армию от уголовной ответственности, после чего танки Таманской дивизии (командир генерал-майор Евневич) начали расстреливать баррикады и открыли огонь по окнам Белого дома и защитникам парламента.
На момент атаки там находилось около 10 тыс. человек, в том числе женщины и дети. Людей, пробиравшихся к Белому дому или от него дворами, омоновцы убивали и насиловали в подъездах. В одну из таких ловушек в переулке Глубоком попали 60 человек. Как установил народный депутат, легендарный советский спортсмен Юрий Власов, всех после пыток убили, женщин перед расстрелом раздевали донага и насиловали.
В 16.45 из Дома Советов начался массовый выход сотен людей. Они шли между двумя рядами солдат, держа руки за головой. Их загоняли в автобусы и увозили сортировать на стадион «Красная Пресня», превращенный в концлагерь. Начиная с вечера и всю ночь с 4 на 5 октября людей расстреливали. Периодически кого-то отпускали. Около пяти утра расстреляли казаков. По данным депутата от Челябинской области Анатолия Бароненко, на стадионе убили около 300 человек, включая школьников и женщин-врачей, у которых от увиденного началась истерика.
И сегодня на Расстрельной стене у Белого дома можно прочитать многочисленные свидетельства преступлений ельцинской хунты: «А предатель — таманец, расстрелявший меня, и Иуда-рязанец — до последнего дня, до конца они будут во бесчестии жить, и от крови им руки никогда не отмыть».
Очевидец и участник тех событий, депутат Верховного Совета Виктор Аксючиц писал: «Вооруженные подонки расстреливали людей у бетонных стен стадиона, в подвалах, в укромных местах окрестностей Дома Советов избивали и пристреливали попавшихся безоружных, охотились за мелькающими в окнах жителями.
Особенно усердствовали анонимные профессионалы, как впоследствии писали газеты, “снайперы Коржакова”. Установлено около тысячи убитых. Сотни родителей с портретами расстрелянных молодых людей являлись на каждую годовщину к поминальному Кресту возле Дома Советов. А сколько убитых было сожжено в столичных моргах?!
Мой друг, прокурор-криминалист Генеральной прокуратуры Володя Соловьев бросил в радиоэфире короткую фразу, которая все во мне перевернула. Ведущий передачи спросил, что заставляет его так ретиво отстаивать свою позицию. Он ответил: “После того, как я увидел около Белого дома окровавленные машины с телами молодых людей, меня ничто не заставит говорить или делать что-либо противное своим убеждениям”. И никто за это не понес никакой ответственности!»
Инженер Н. Мисин утром 4 октября укрылся от стрельбы вместе с другими безоружными людьми в подвале Дома Советов. Когда первый этаж 20-го подъезда захватили военные, людей вывели из подвала и положили в вестибюле. Раненых унесли на носилках в комнату дежурных охраны. Мисина через некоторое время отпустили в туалет, где он увидел следующую картину: «Там аккуратно, штабелем, лежали трупы в “гражданке”. Пригляделся: сверху те, кого мы вынесли из подвала (то есть раненых добивали каратели – А.В.). Крови по щиколотку… Через час трупы стали выносить» (Площадь Свободной России М.,1994. с. 117).
Расстрел защитников Верховного Совета длился целый день и ночь в близлежащих к «Белому дому» дворах, на стадионе «Красная Пресня», о чём рассказывали местные жители. Ю.Е. Петухов, отец Наташи Петуховой, расстрелянной в ночь с 3-го на 4-е октября у телецентра «Останкино», свидетельствует:
«Рано утром 5 октября, еще затемно, я подъехал к горевшему Белому Дому со стороны парка… Я подошел к оцеплению очень молодых ребят-танкистов с фотографией моей Наташи, и они сказали мне, что много трупов на стадионе, есть еще в здании и в подвале Белого Дома… Я вернулся на стадион и зашел туда со стороны памятника жертвам 1905 года. На стадионе было очень много расстрелянных людей. Часть из них была без обуви и ремней, некоторые раздавлены. Я искал дочь и обошел всех расстрелянных и истерзанных героев», (Площадь Свободной России. М., 1994. с. 87).
В газете «Правда России» 3 октября 1996 года была опубликована заметка «Свидетельство очевидца», в которой говорится:
«Официальными органами и официальными средствами массовой информации замалчивается всё, что связано с массовым убийством тех, кто был внутри "Белого дома" в этот трагический для России день. Всего в "Белом доме" было обнаружено около 1500 трупов, среди них — женщины и дети. Все они были тайком вывезены оттуда через подземный тоннель, ведущий от "Белого дома" к станции метро “Краснопресненская” и далее за город, где были сожжены».
Особой жестокостью отличался ОМОН. В своей предсмертной записке Е.Н. Воробьёва, 1973 года рождения, покончившая с собой летом 1994 года, написала:
«Осенью 93-го года я была у “Белого дома”. Пришла туда потому, что ненавижу ложь, цинизм, подлость, ограниченность, тупость, человеческую жестокость, хамство — короче всё, что в избытке у г-на Ельцина, его приспешников и его режима. А когда началась настоящая бойня, на моих глазах убили подругу, с которой мы дружили больше десяти лет.
А потом я очутилась между раненым в живот мужчиной и спецназовцем с перекошенным от ненависти лицом. Я крикнула ему: “Не стреляй, он же ранен!” — на что спецназовец мне ответил: “Ранен, но не убит же”. Я бросилась и заслонила того мужчину, думала, в женщину тот подонок не выстрелит, но пули вошли в мою спину…
А потом в замызганном грязном подъезде меня, раненую, всё время теряющую сознание, насиловали два омоновца. Я до сих пор слышу их слова о том, что, мол, эти мучения “причитаются Руцкому и Хасбулатову, но нам до них не добраться, поэтому всё сполна получишь ты”.
И до сих пор (уже больше полугода прошло) я кричу по ночам. Я по-прежнему каждую ночь вижу во сне ту бойню. Поймите, октябрьская трагедия не кончилась, для некоторых людей она продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока не поплатятся за содеянное ельцины, филатовы, грачёвы, ерины, яковлевы, шахраи, бурбулисы и другие», (газета «Патриот», № 33, 2008 год).
Как пишет в своей книге «Страж нации» известный противник Ельцина, народный депутат и член Верховного Совета РСФСР Сергей Бабурин:
«Всех — и мужчин, и женщин — погнали сквозь строй истеричных омоновцев, стараясь если не повалить, то уж ударить или толкнуть побольнее. О моем задержании доложили кому-то по рации, получили приказ не церемониться и поставить к стенке. Два энтузиаста в бронежилетах, опробуя на моих ребрах по очереди прочность своих прикладов, стали спорить между собой за право расстрелять Бабурина. Особенно их раздражало то, что я стою молча и спокойно жду.
— И чего ты, сука, молчишь? Так ты, сука, еще и улыбаешься? А вот дальше — спасибо Ангелу-Хранителю! “Энтузиасты” отвлеклись на новых задержанных — молодого, коротко остриженного парня в спортивном трико, в котором они заподозрили переодетого солдата, и бородача в камуфляже.
Когда “новеньких” поставили лицом к соседней стене, командир задержавшей меня группы тихим голосом отдал приказ двум другим спецназовцам вывести меня из подсобки и присоединить к “остальным”. Последнее, что я увидел, когда меня конвоировали наружу, это извивающийся под ударами возможный солдат и борадач, сползающий на землю после сопровождавшегося хрустом удара прикладом по позвоночнику…».
Наутро центр Москвы облетел слух: 75-летняя пенсионерка, ветеран войны, жившая неподалеку от стадиона «Красная Пресня», спасла восемь парней: рискуя жизнью, выносила раненых на себе и оттаскивала в свою квартиру…
Тем же утром «Известия» опубликовали «Письмо 42-х». Представители «творческой интеллигенции», среди которых Белла Ахмадулина, Василь Быков, Даниил Гранин, Андрей Дементьев, Римма Казакова, Дмитрий Лихачёв, Юрий Нагибин, Булат Окуджава, Лев Разгон, Роберт Рождественский, Юрий Черниченко, Виктор Астафьев и другие, слёзно благодарили армию и милицию за расстрел защитников советской власти.
Окуджава признавался: «Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним совершенно не было».
Не этот ли «бард» уверял, что «когда ж придёт делёжки час, не нас калач ржаной поманит»? И первым же побежал за своими тридцатью сребрениками… А небезызвестная «правозащитница» Елена Боннэр кричала 4 октября по радио: «Я ненавижу эту страну! Я люблю Израиль!».
«Борис Николаевич, добейте гадину! Давите их танками», — истошно вопила на всю страну в ночь на 4 октября Ахеджакова.
И вот эти жалкие пародии на людей долгое время были нашими властителями дум, лезли с газетных полос и телеэкранов? Правильно сказал Юрий Власов:
«Творческая интеллигенция поставила себя вне идеи Бога, вне идеи Добра, вне гуманизма, вне всего того тяжелого пути, по которому человечество продвигалось, отвоевывая у государственного невежества и зла, стяжательства и насилия великую духовность, необходимость жить в добре, взаимной терпимости, в уважении знаний, культуры, уважении любой жизни, независимо от ее положения в обществе и материального положения.
Ныне творческая интеллигенция России с опорой на западную нанесла этим идеям страшную рану, усиленно оболванивая людей, превращая их в животных. Цель и содержание как мирового искусства, так, в особенности, и российского — работа над оскотиниванием общества, доказательство никчемности человека… Насилие стало верховным божеством и оправданием жизни. Мир вступил в эпоху поклонения злу».
«Русская интеллигенция» отныне и на веки вечные покрыла себя несмываемым позором, ибо превзошла в своём нравственном падении Герострата и Иуду Искариота вместе взятых. И совершенно напрасно кто-то сегодня сетует в адрес Ленина – его жёсткая оценка интеллигенции полностью подтвердилась:
«Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно», (В.И. Ленин. Из письма Горькому, 15 сентября 1919 года).
Результатом нравственного падения образованной части общества стало активное мафиозное перерождение власти – преступные действия становятся возможными в союзе с преступными группами. Это дает возможность грабить Россию наиболее успешно, так как подключается напористый, наглый аппарат преступников. Он постепенно сращивается с верховной властью.
К вечеру 4 октября люди в штатском из спецслужб начали подбирать убитых на баррикадах и куда-то увозить. Какие-то люди в комбинезонах грузили трупы защитников, сложенные штабелями в Детском парке им. Павлика Морозова.
Часть трупов попала в морги, откуда они потом бесследно исчезли. Съемочная группа телепрограммы «ЭКС» (Экран криминальных сообщений) снимала в морге Боткинской больницы. Вот свидетельство оператора Николая Николаева:
«Морг был переполнен. Трупы лежали вповалку на носилках: валетом, друг на друге. Было много трупов с совершенно обезображенными лицами, на которые были накинуты полотенца… Нам удалось снять, как подъехавший к моргу закрытый фургон, в котором могут и продукты и что угодно возить — в нем были какие-то деревянные ячейки, — стали подвозить трупы, упакованные в полиэтиленовые мешки», (Площадь Свободной России. М., 1994. с. 165-166).
Депутату А.Н. Грешневикову «под честное слово», что он не назовет фамилии, в том же морге Боткинской больницы рассказали, что «трупы из Дома Советов были; их вывозили в фургонах в полиэтиленовых мешках; сосчитать их было невозможно — слишком много», (там же, с. 118).
«Я был на опознании в морге Боткинской больницы, Склифа и других, — свидетельствует Ю.Е. Петухов, — и везде одна и та же скорбная картина — стеллажи расстрелянных молодых людей в 4-5 ярусов. Все морги, где я был, были переполнены. Я не считал погибших, но то, что я видел, говорит, что их было больше тысячи», (там же, с.87-88).
В самом Белом доме оставалось много трупов, которые не попали даже в морги. Врачи бригады Ю. Холькина свидетельствуют:
«Мы прошли весь Белый дом до 7-го (цокольного) этажа… Но выше 7-го военные нас уже не пускали, сославшись на то, что там все горит и можно попросту отравиться газами, хотя оттуда доносились выстрелы и крики».
Не исключено, что часть тел вынесли через выход, ведущий из подвала двухэтажного здания, что рядом с Белым домом, в туннель метрополитена между станциями «Киевская» и «Краснопресненская», а потом погрузили в товарные вагоны и вывези за город. Об этом, например, писал в «Независимой газете» офицер внутренних войск.
Погибших могли вывозить не только на грузовиках и в товарных вагонах. По свидетельству отставного майора МВД П. Артеменко, три ночи — с 5 на 6, с 6 на 7, с 7 на 8 октября — его дочь наблюдала в театральный бинокль за судами с широким остовом, стоявшими на Москве реке. В эти баржи и в теплоход из здания Дома Советов военные что-то переносили в мешках и на широких полотнищах. Это подтверждает Сергей Бабурин:
«…Я встретился с моим бывшим коллегой, и он мне сказал: “А ведь была ситуация, когда мы оказались по разные стороны баррикад”. Я спрашиваю: “В каком смысле?” Отвечает: “В 93 году, служа во внутренних войсках, я участвовал в штурме Верховного Совета”. И, помолчав, добавил, что после штурма ему было поручено контролировать загрузку барж телами погибших. Только во время его дежурства была загружена одна баржа. Другую готовились загружать. У меня нет оснований сомневаться в рассказе этого человека».
Об отправке части трупов на баржах по Москве реке рассказала в середине октября 1993 года газета «Ступени» (Москва). Через некоторое время газета закрылась. Проблема уничтожения и сокрытия тел погибших властью была решена. После 4 октября состоялось совещание директоров похоронных учреждений, где от них потребовали жесткого подчинения приказам «сверху». В администрации Хованского кладбища в первые дни после трагедии корреспонденту ИТАР ТАСС сообщили, что все неопознанные жертвы будут скорее всего кремированы.
Начиная с 5 октября в крематориях Николо-Архангельского и Хованского кладбищ три ночи подряд сжигали «трупы в мешках». В первом кремировали останки 200 неопознанных человек, во втором — 300. 9 октября из морга Института Склифосовского в неизвестном направлении вывезли 201 неопознанный труп. Позднее власти заявили, что по официальным данным за два дня погибло 146 человек. Но есть документ, который это опровергает. В официальной справке за 1993 год, подписанной заместителем прокурора Москвы и заместителем министра внутренних дел, упоминается более 2200 неопознанных трупов, кремированных за 1993 год в городе Москве. Для сравнения, за весь 1992 год в столице было обнаружено всего около 180 неопознанных трупов, а за 1994 год — 110.
Получается, что за несколько дней в центре столицы было убито более двух тысяч человек. Юрий Власов написал:
«…на третью неделю после расстрела русских людей в своей столице, в Доме Советов и у Дома Советов. Под аплодисменты публики, скопившейся у американского посольства. И под молчаливое одобрение Европы, США, Японии… всего мира… Самые чистые и лучшие пали… Озверелая солдатня и милиция стреляли в Русь… Судьба её теперь — быть разодранной на куски, жить с замкнутым ртом, хиреть, терять память, все пуще проникаться страхом и умирать, умирать…».
Комментарии
