Стояло раннее морозное утро февраля 1985 года, на термометре было минус двадцать пять... Только забрезжил рассвет, но он не принёс повышения температуры. Правда, изменения были, - прекратилась позёмка и лёгкий ветер, который и создавал метель. Если смотреть, как бы, сверху, то проглядывалась не много сказочная картинка.
В чистом поле, заметённый снегом, «стоял» полевой лагерь ракетной бригады, вернее одного из её дивизионов, т. е. это четыре пусковые установки, со всей полагающейся к ним обслугой, - заправщики со специальным топливом для ракет, краны, топографические привязчики и иная техника.
Лагерь был разделен на жилой городок с палатками для личного состава типа УСБ-56, парком с боевыми машинами, столовой, большой палаткой для проведения предпускового регламента ракет и ЦБУ (центр боевого управления), состоявший из двух соединённых воедино конструкций, называемых «бабочка».
В предрассветное время ни одного человека или даже собаки не было видно. Часовые, укутавшись в длинные овечьи тулупы, в валенках, натянув шапки на брови, прятались где-то в закоулках и тихонько «кимарили», дожидаясь своей смены и прихода разводящего. Всё напоминало песню: «словно замерло всё до рассвета», только слово «замерло» надо было переделать на «замёрзло»…
Старожилы-ракетчики, правда, вспоминали, что когда-то давным-давно приезжавшие на спец. полигон «Капустин Яр» ракетные бригады располагались в тёплых казармах, питались в столовой, и техника стояла в стационарном парке в тёплых боксах. Даже пусковые установки у них были не свои, а полигонной команды, вернее площадки номер 71. Сам город Знаменск, жилая зона офицеров полигона ещё назывался «площадкой номер 10» или ласково «десятка».
Всё поменял какой-то «злой» начальник из Москвы. Теперь, всё должно было быть, как в реальной боевой обстановке: вся техника своя, погрузка с места постоянной дислокации в эшелоны, разгрузка, марш, полевой лагерь, пуски ракет и итог – оценка. Причём, эта оценка влияла на общую оценку всей боевой подготовки армии или округа, в которую штатно входили проверяемые ракетные бригады.
На пуски прилетали обычно командующие или их заместители. На 71 площадке находился довольно большой по штату гарнизон с офицерами и солдатами, своей большой котельной, испытательным центром, лабораториями, учебкой для сержантского состава, ж/д веткой с дизель поездом, столовой и прочими постройками. Перед въездом на площадку, стоял памятник первой ракеты Советской Армии Р-2, аналог или полная копия, история умалчивает, немецкой ракеты ФАУ-2 (А-4), 1944 года выпуска. Правда, ракетчики 50-х, старые полковники, которым было самим уже далеко за 50, вспоминали, что на отдельных деталях этих ракеты Р-2, стояли нацистские штампы и знаки. Переделывать или механически убирать их никто не хотел, т.к. не известны были последствия этих действий… а вдруг не полетит или полетит не туда куда хотели…
Когданаша бригада разгружала на рампе технику с ж/д платформ, параллельно загружалась бригада из ГСВГ (группа советских войск в Германии). В вагоны для личного состава занесли четверых обмороженных солдат на носилках, все конечности в бинтах. Была сильная метель, экипаж топопривязчика на базе ГАЗ-66, заблудился в степи, закончился бензин, жгли что можно, нашли их только через сутки с сильными обморожениями, со сгоревшими колесами у машины. Плохая примета.
Вернёмся к нашему лагерю. В палатке батареи управления бригады дежурный сержант Приходько проснулся от холода, пробиравшего его до костей. Не помогало даже двойное байковое одеяло, шинель и тряпьё наброшенное на него. В центре палатки стояла буржуйка, которую должен был топить дневальный, но он отсутствовал и огня в печке не наблюдалось. Всё как всегда, подумал Приходько, придётся вставать и начинать учебный процесс.
Утренняя смена была у рядового Бриль, что в переводе с украинского означало «щляпа», фамилию он свою вполне оправдывал. Подойдя к печке, он положил на неё руку, дров в ней не было уже часа два. Открыв дверцу, он увидел внутри фонарик, который уже не светил, видно «сдохли» батарейки. Это был старый прием, о котором рассказывали ещё старослужащие. Для того чтобы не топить, а поспать, в печку клался включённый фонарик, имитирующий топку. Просыпаясь от холода, солдаты видели, что процесс идёт, печка топится и засыпали. В это время дневальный кимарил, потом уже, перед «подъёмом» он мог её растопить, чтобы не попасть под «молотки» сослуживцев. У Бриля это не совсем получилось, т.к. были старые батарейки и фонарик долго не выдержал, от холода стали просыпаться сослуживцы и ещё хуже - старослужащий дежурный Приходько.
У Приходько, как у опытного связиста, был свой «демократизатор», - антеннатипа штырь. Вот он этим и ударил по пятой точке спящего Бриля. Демократию тот сразу почувствовал и осознал свою вину, и не прошедшую шутку с фонариком. Не буду рассказывать и, тем более, приводить в подробностях весь процесс воспитательной работы, но после неё Бриль стал лучше понимать «службу», готов был совершать подвиги и исправлять ошибки.
А подвиг заключался в следующем. Надо было взять два больших ведра и, пройдя полтора километра по снежной целине, наполнить их ворованным мазутом. Вы спросите, в чём тут «фишка», причём зима,мазут и Бриль?.. Бригада, когда собиралась на боевые пуски, взяла с собой в Кап-Яр несколько десятков тонн угля для печек, но как всегда тыловиков обманули (или они нас), нокогда стали им топить печки, он не очень горел, если быть более точным, то вообще не горел. Или это был уголь для другой температуры, может для доменных печей, или это была сопутствующая порода с террикона-отвала возле шахты, может для другой армии, например, американской, не знаю. Дров для растопки взяли мало, они были на вес золота, хорошо, что полевые кухни могли работать на соляре, и проблем с приготовлением пищи не было.
В ходу была поговорка: «холод не тётка», и чтобы это как-то исправить, было придумано много рецептов по «приготовлению огня и тепла», даже все не запомнишь. Более или менее рабочий был таков - разбитый уголь перемешивался с солярой с добавлением мазута для работы котельной, после достижения температуры уже подкидывали чудный уголь, но мазут периодически также кидался в определённой пропорции. Тогда в палатке можно была почувствовать температуру, при которой можно было ходить в верхней одежде.
Бассейн с мазутом размером 50х50 метров, или больше, находился в ста метрах от котельной площадки 71. Мазут на морозе не замерзает, поэтому он качался насосом по трубопроводу прямо в котельную. Глубина бассейна была метра полтора или чуть больше, поэтому воровство мазута не преследовалось, хватало всем, тем более, в котельной работали солдаты.
Учитывая ночную позёмку, «мазутную тропу» занесло снегом и Брилю приходилось буквально пробиваться к заветному бассейну. Тем более, было обидно, что весь лагерь спал, не было ни одного дурака, который в предрассветное время шёл бы за мазутом. Но не идти он не мог, перспективы дальнейшей службы, которые в красочной форме обрисовал Приходько, подталкивали его на совершение подвига.
Вдали уже прорисовывалось «футбольное поле» ровненькая поверхность бассейна. Покататься бы на коньках по нему, да ещё с девушкой под ручку, под музыку, размечтался Бриль, скорее бы закончились эти два года, и домой.
Светало быстро, в лагере уже начались шевеления, подготовка к подъёму, задымились полевые кухни. Подойдя к самодельномупомосту возле берега, Бриль набрал полное ведро заветного мазута, образовалась лунка, но она начинала сжиматься, как в тарелке с холодцом. Набирая второе ведро, Бриль заметил метрах в пяти-восьми от себя на ровной поверхности какой-то бугорок-кочку, приметённую снегом. Причём, она не шевелилась, но выделялась среди ровной поверхности. Внимательно присмотревшись, он увидел, что на снегу как бы лежат два глаза, потом уже бугорок над ними… и тишина.
Мёртвых с косами, конечно, не стояло, но Бриль понял, что служба его может закончиться в окружном психиатрическом отделении гор. Львова, причём, досрочно.Протерев глаза и, нагнувшись пониже, он стал ещё более внимательнее осматривать кочку. Его глаза встретились с взглядом «кочки», она быстро заморгала, и ему показалось, что она зашевелилась.
Бросив вёдра с мазутом он заорал на всю Астраханскую заснеженную степь: «Чёрт, чёрт, чёрт…», - и побежал в расположение части.«Чёрт» с этим сержантом Приходько и его угрозами, всё равно я уволюсь раньше всех из окружной дурки, если уже мне черти в бассейне мерещатся.
Надо сказать, что Брыль был призван в армию из гор. Мукачево, Закарпатской области, семья православная, каждое воскресенье с детства Брыль посещал церковную службу, и слово «чёрт» для него имело более глубокое материальное значение, чем ругательство. Уже подбегая к своей палатке, Брыль ещё раз издал нечеловеческий крик: «Чёрт», - и опомнился, придя в себя только после зуботычины сержанта Приходько. «Ты, придурок, где вёдра дел, где мазут? Ребята примёрзли к койкам, надо ломами их отдирать.… Твой чудесный фонарик уже смазали мазутом, теперь у тебя жопа будет два года светится, всё, идивешайся», - подытожилон серьёзным голосом.
Видя состояние Брыля, он всё же решил его выслушать. После услышанного, Приходько, как «врач», быстро поставил диагноз: «Хронический «шлангизм», с имитацией потери рассудка», но болезнь лечится быстро, рецепт давно выработан, доктора есть и это уже проходили…. Из палатки стали «выползать» помощники, «санитары» - старослужащие, которые также желали принять участие в процессе лечения и воспитании больного.
Не известно чем бы это всё закончилось, если бы не второе дыхание открывшееся у Брыля, он ни с того ни с сего заорал уже на весь лагерь: «Чёрт, чёрт, чёрт… и я видел его, Христом Богом клянусь!», и трижды перекрестился. Это было сделано им в надежде привлечь внимание хоть одного офицера или прапорщика. Хитрость удалась, и из палатки дежурного по части выглянуло любопытное лицо… «Кто там видел чёрта? Это уже интересно, видите его ко мне», - прокричал он, не выходя за пределы тёплой палатки. Старослужащие пообещали Брылю, что после беседы с дежурным они начнут его активно лечить и сделают их него самого «чёрта» до конца его службы. Зная, что обещания могут быть реальными, Брыль стал «взахлёб» и в подробностях рассказывать дежурному свою историю и приметы чёрта.
«Да-а-а, такого я ещё не слышал и не видел… ты, боец, долго думал, прежде чем мне здесь эту «лапшу» на уши повесить?», - сказал дежурный, сканируя Бриля глазами. «Надо приглашать нач. меда или сразу везти его на «десятку» в госпиталь, пока ещё заболевание не в активной фазе, и он ни кого им не заразил», - сделал мысленно вывод дежурный.
«Товарищкапитан, вы ведь ничего не теряете, пойдёмте со мной к мазуту, он там видимо живёт, просто увидел меня, вынырнул из бассейна, может подышать немного, ну как дельфин, да и бежать-то ему некуда, он же чёрт, пойдёмте», - упрашивал Брыль.
А вот капитану на самом деле было что терять. Уже было потеряно два капитанских срока, он перехаживал звание, а майорской должности всё не предлагали, служба явно не задалась. А как ему сообщить начальнику штаба бригады об этом происшествии? «Товарищ полковник, разрешите мне в течении часа отлучится с дежурки, посмотреть на чёрта, который живёт в бассейне с мазутом?… Да, капитан, конечно, иди к чёрту и. если понравится, живи там с ним, можешь не возвращаться», - представил он мысленно диалог с нач. штаба. После чего повезут его в госпиталь под белы рученьки вместе с рядовым Брылем, но и то веселее будет «в палате номер шесть».
Прокрутив все варианты в голове, как можно выйти из этой ситуации, он принял единственно правильное решение. Послать с Брилем, дежурного по батарее, пусть посмотрит, может в бассейне поселилось какое-то «Лохнесское чудовище», змея, гидра или ещё что-то выросло, если конечно верить, что оно моргало. Живут же караси всю зиму, зарывшись в ил… и глаза у них тоже есть, правда, не моргают. Не затягивая, он вызвал Приходько и попросил «проверить клоуна на вменяемость», что в переводе с армейского на русский означало сходить с ним к бассейну с мазутом и доложить ему лично по результатам осмотра.
Приходько для убедительности взял с собой «демократизатор», отчего Брылю стало совсем не до веселья, поэтому всю дорогу шли молча. Вместе с ними, за компанию, увязалась еще пара сержантов из их батареи, «защитников животных и ракообразных», которые сами хотели посмотреть на чёрта. А больше всего они хотели развлечься и посмотреть как Приходько, со свойственным ему чувством юмора, будет «стебаться» над Брилем.
Наступил уже почти день, видимость была на 100%, на берегу валялись брошенные вёдра с густым топливным мазутом, который почти вытек. На поверхности уже не было видно лунок, откуда Брыль брал мазут, поверхность сомкнулась, как в болотной жиже и её уже слегка занесло снегом. Вдали, на глади, действительно проглядывался бугорок-кочка. «Игорь, вот видишь, я не врал, посмотри вот он, как был так и остался, даже не убежал или не уплыл, так и остался, может, умер или задохнулся…», - радостно бормотал Брыль. Ему действительно было радостно хотя бы за то, что часть его рассказа, вызвавшего смех среди сослуживцев, оказалась правдой, да и чёрт не подвёл, остался, выручил.
«Ну и где он этот чёрт? Вот эта кочка - чёрт? Так мы сейчас разобьём её и всё, это сгусток мазута или кусок дерьма, тряпки, попал и замёрз, баран ты безмозглый», - смеялись над ним сержанты. «А может, ты сплаваешь к нему, и он тебя заберёт к себе, может в жёны, а, слабо? Сейчас ты узнаешь, как дрыхнуть на дежурстве и не топить печку, готовься вечером освещать палатку своей жопой с фонариком, вот тогда мы вместе посмеёмся, Кулибин хренов. Давай иди собирай под снегом камни, кочку будем разбивать». Кланяться чёрту и искатьу него глаза, сержанты не хотели. Бриль же, наклонившись, глаз не увидел, кочка как кочка, и он понял, что попал и серьёзно.
Проведя рекогносцировку, благо до цели было всего метров пять-шесть, по кочке полетел первый ком земли. Перелёт. Со второго «залпа», сразу два комка попали точно в кочку, снег сбился, полетели брызги, и обнажилась жижа мазута и сгусток. И тут, вдруг, кочка зашевелилась, показались из черноты два чёрных глаза, и что-то забулькало, даже показался какой-то звук, но слабый. Все оцепенели, комья выпали из рук и появился страх перед неизвестностью - кто это, что он может и что будет дальше с ними….
И тут они совершенно отчётливо услышали от чудища знакомое и родное слово: «Суки….». Больше он ничего не говорил, но «кочка» зашевелилась и пыталась что-то мычать и шевелить мазут. Что было делать? Кроме «кочки», чёрных глаз, её шевелений и слова «суки» информации не было. Опомнившись, они стали переспрашивать друг друга: «Ты слышал?». «Да слышал, вроде чёрт и по нашему говорит… что делать?», - решали они. Избиение чудища или чёрта, решили прекратить, т.к. за его поимку можно было получить отпуск домой, а может ещё что, какую-то премию, а это уже было серьёзно.
Решили, оставить одного сержанта сторожить, остальным идти к дежурному по бригаде и доложить обо всём.
Обратно не шли, бежали, дежурный уже успел доложить командиру бригады, что происшествий не случилось, за исключением информации от рядового Брыля, который видел «неопознанный» объект в бассейне с мазутом. Доклад заинтересовал командира, больше как шутка, и он попросил докладывать по ходу выяснения этого вопроса.
Прибыв, сержант Приходько доложил об увиденном. У дежурного не было слов и мыслей, что делать, решил посоветоваться с вышестоящими командирами, а солдат отправил завтракать. Такое развитие событий не устроило сержантов, и они спросили капитана: «А что нам будет за то, что мы нашли это чудище, нас наградят?». «Да, конечно,наградят во весь рост, ждите», - ответил тот.
Заместителем командира бригады был полковник Виктор Константинович Царёв, ранее он пятнадцать лет служил на площадке 71, в Капустином-Яре. Знал там всех и всё, и… мог также повлиять на оценку своей бригаде, в которую его перевели на полковничью должность. Царёв пользовался непререкаемым авторитетом в бригаде. Доступен был от солдата до офицера, мог решить любые вопросы, в тоже время был требовательным и знающим командиром. Конечно. был один недостаток, о котором вы можете догадываться, любил и мог выпить, но не просто, а красиво. А кто выдержит почти еженедельные проверки, пуски, получение оценок, и, конечно, «проставы» успешных пусков, и так из года в год, 15 лет. Вы выдержите? Я нет… увы, уверен. А он, - выдержал!
Почему красиво? А вот посмотрите. За застольем Царёву подавали большую алюминиевую армейскую кружку 0,5 литра, наполненную чистым спиртом. Затем, он ставил её сверху на вытянутую тыльную часть ладони и давал команду: «На стол, на старт, пуск». Не выплёскивая и капли спирта, подносил ладонь на уровень головы, медленно выпивал, занюхивая краем шинелии говорил: «Где начальник ГСМ (горюче-смазочные материалы)? Слабоват спирт, слабоват, видно разбавляют…». Почему именно так? Старт жидкотопливных ракет 8К14 производился строго вертикально со «стола» пусковой установки. Есть даже такой анекдот. Ракетчики тренировались возле села и целый день оттуда слышались команды: «К столу… От стола… К столу…». Деревенские сделали вывод, что у военных целый день идёт пьянка. Они оказались почти правы, офицеры здесь служили бывалые. Выпить залпом пол литра спирта, мог только подготовленный человек, за что и уважали Виктора Константиновича.
Так вот, исходя из доступности полковника Царёва, дежурный решил посоветоваться именно с ним насчёт наличия чудищ или чертей в бассейне с мазутом. Соответственно рассказал о докладах сержантов. Царёв стал вспоминать, что за многие годы службы на площадке, пару раз трубопровод в котельную засорялся, насос вставал, забившись каким-то мусором, но то, что может кто-то там жить полная чушь…, но надо проверить, кому там, что-то показалось». Он приказал вызвать зам. по вооружению дивизиона и ещё пару офицеров и умелых прапорщиков. После короткого совещания, решили - взять пожарный багор, удлинив его ручку до пяти метров, деревянные щиты, верёвки и выдвигаться к бассейну. В экспедицию включили всего 10 человек, возглавил её лично Царёв.
Весть о чёрте быстро разнеслась по бригаде и добровольцы стояли в очереди побывать на бассейне с мазутом, все хотели повеселиться и поучаствовать в этом процессе.
По прибытию, сержант стороживший чёрта-кочку, доложил Царёву о том, что пару раз тот шевелился и мычал, но слово «сука», уже не произносил. Была сделана первая попытка подцепить кочку острым багром, но он не доставал до объекта. Тогда, на мазут в направлении кочки стали прокладывать «дорогу-гать» из щитов. Был выбран самый щуплый солдат, которого должна была выдержать жижа мазута, и процесс пошёл.
Спасатель лёг на щит, вытянул руку с багром и зацепил кочку острым крюком. И тут в морозном воздухе раздался душераздирающий крик, переходящий в вой и знакомые, слова: «Что творите суки?». Все, кто стояли на берегу поняли, что если даже это чёрт, то наш, свой - «военный». Царев, возглавлявший экспедицию громко, командным голосом прокричал: «Ты кто такой? Человек? Доложи, чего ты там делаешь? Ты нас слышишь?». В ответ раздавался вой и моргание чёрными мазутными глазами, правда чудище начало немного подпрыгивать и все увидели, что у него есть ноздри и подобие ротового отверстия, откуда и исходил этот вой. «Если ты нас слышишь, понимаешь и не можешь сказать, покачайголовой», продолжал свой развед. опрос полковник Царёв.
К изумлению,все увидели, что чёрт понимает русский язык, он закачал головой. Это была победа! А вдруг, это человек, да ещё и наш, военный, может даже с нашей бригады. Стали обсуждать, как вытащить это говорящее тело из мазута. Предложения были разные, начиная от применения военных кранов для перегрузки ракет, до строительства моста или прохода к нему. Остановились на том, что надо подобраться к телу, постараться накинуть на него трос и вытягивать вручную или машиной. На этом и порешили.
На его теле оказалась довольно крепкая шкура, которая выдержала зацеп крюком, при этом он не сопротивлялся. Его выдернули на сантиметров сорок. Из мазута показались подобие рук, под них уже завели петлю верёвки. Тащили тело, вернее сгусток мазута уже впятером, благо оно не упиралось и быстро скользило по поверхности.
На берегу оно чуть шевелилось, но, похоже, было без сознания. Рост его был небольшой, чуть выше 1 м 60 см, мазут проник и в нос и в рот, казалось, во все части тела. Кто-то из присутствующих предположил, что это может быть инопланетянин, которого выбросило из космолёта. Какой-то смысл в этих словах был, ведь инопланетяне интересуются военным ракетным полигоном и знают все языки, даже матерные. Но по определённым признакам, все же, можно было понять, что это всё-таки военнослужащий. На подобие головы, из которой текла кровь от повреждения багром, была одета шапка-ушанка с кокардой, завязанными лямками и большой меховой воротник, - такие комбинезоны носили только офицеры или прапорщики ракетчики. Всё стало на места, – это раненый офицер ракетчик, пока ещё живой… Как он попал в бассейн и превратился в чёрта или инопланетянина, это уже другой вопрос, главное, его спасти.
Срочно был вызван нач.мед бригады и начальник медицинского пункта. Царёв разрешил нести тело в святая-святых, -палатку для регламента ракет, где стояло оборудование для кондиционированияи подогрева воздуха до долей градусов и стерильная чистота.
Принесли брезент, перекатилина него тело и понесли бегом в палатку. Там уже, нач. мед. взял острый нож и стал разрезать комбинезон по частям, чтобы добраться до тела «ещё не установленного офицера или прапорщика». Понадобилось две канистры спирта, и рулон байковой ветоши, для того чтобы отмыть уже голое тело. Все члены на нём присутствовали, и ни у кого не возникло сомнений, что это человек.
Пришёл в себя офицер от запаха спирта и крика: «Ба, да это же наш Чук! Вот кто это, а вы чёрт, инопланетянин. Живой!». Первые слова, которые он произнёс, увидев окружающих и оценив своё положение, были: «Где мой комбинезон? Мне его сдавать, зам. по тылу точно меня убьёт…». Сказано это было настолько серьёзно и с болью в сердце, что это вызвало дружный хохот минуты на три. «Какой к чёрту комбез, дурачёк, ещё пару часов и ты бы сдох там на дне бассейна… мы тебя спасли… опомнись», - сказал Царёв.
В это время в палатку уже заходило командование бригады, солдаты и прапорщики вышли. «Чук» или лейтенант Мирза Халилов уже сидел, завернувшись в одеяло, пил крепкий чай, плакал и радовался, как мальчишка, ведь он остался жив. Командир бригады сказал: «Ну, что, лейтенант, рассказывай, как ты превратился в чёрта и инопланетянина. Кстати, где твой брат? Срочно вызвать его сюда, они по одному не ходят. Будем разбираться с твоим ночным зимним купанием в бассейне». Чувство юмора комбригу было не занимать.
Здесь я должен проинформировать, что летом 1985 года в бригаду для прохождения службы прибыли после окончания Казанского ракетного военного училища два брата близнеца, татарина - Мирза и Аслан Халиловы. Тут же они получили клички, соответственно Чук и Гек. По характеру были весёлые компанейские, грамотные ракетчики и на добрый юмор сослуживцев не обижались.
На площадке 71 проходили службу их земляки, однокурсники, да ещё и чуть ли не родственники тоже из Татарстана. Они, узнав о приезде бригады, пригласили братьев на дружеский ужин, тем более в преддверии 23 февраля. Короче, ужин затянулся до двух ночи, спирт лился рекой, т.к. друзья Халиловых служили в группе регламента ракет. В самоволку пошли с Халиловыми ещё два однокурсника, которые тоже порядочно набрались.
Идти было по снежной целине напрямую километров шесть, в том числе и по краю бассейна с мазутом. Останавливались раз шесть отдыхать, замыкающим в «колонне» был Мирза-Чук, поэтому, когда до расположения оставалось километра два, о нём все уже забыли, даже брат. А не надо было. Он поскользнулся и с обрыва в три-четыре метра упал в мазут. Упал тихо без шума, пришёл в себя, вернее начал трезветь не сразу и не сразу понял, что случилось, куда и зачем он вообще попал и что ему делать….
Отряд, не «заметил потери бойца», спокойно дошёл до своей офицерской палатки, упали на свои койки и не раздеваясь отключились. Брат, Аслан-Гек, увидев, что нет брата, подумал, что он отстал или пошёл по нужде, также «отключился». Проснулись герои только тогда, когда их вызвали на ковёр к командиру бригады.
А что наш Мирза-Чук? Не хотел бы я очутиться на его месте. В начале была борьба за «выживаемость на мазуте», изучение его свойств, в плане плотности, т.е. можно ли в нём плыть, ходить, двигаться и т.п. Докладываю, нельзя, стоишь как в трясине, скован по рукам и ногам. Параллель можно провести с лягушкой в сметане, которая взбила масло и выпрыгнула из банки. Здесь такое не проходило, мазут не сметана.
Самое плохое и в тоже время хорошее, это его глубина, достигала как раз по задранный нос Мирзы-Чука, ниже, всё, конец. Спасибо маме, что родила его таким «высоким». Он долго искал другие глубины, пытаясь чуть-чуть перемещаться по дну бассейна, но, увы, дно было ровное, ям и возвышенностей не было, делали его видно не солдаты, «хап способом», а настоящие строители. Оставалось ждать пока насосы «высосут» или бойцы своруют часть мазута, и глубина бассейнауменьшится. Ждать надо было долго, думаю несколько месяцев…
С другой стороны плотность мазута не давала падать Мирзе-Чуку, держала его в вертикальном положении. Сколько прошло времени он не знает, он прекратил сопротивление и просто ждал позорной смерти на болоте-мазуте. Если бы он упал на дно, место падения замело бы и найти его не смог бы никто вообще. Периодически к бассейну подгоняли бы цистерну и скачивали мазут, т.е. его останки не обнаружились бы никогда.
«Да, надо предложение сделать, если выживу, прочесатьс багром дно бассейна, может здесь уже целое кладбище, таких как он, - по метру шестьдесят… ну тогда мне не скучно будет…», - думал он про себя. Периодически он стал терять сознание от переохлаждения организма и приступов фобии и собственной беспомощности. Дальше вы знаете, пришёл боец, а сил уже у Мирзы-Чука не хватало ни шевелится ни закричать. Когда камнем и багром разодрали кожу на затылке, на «суку», все-таки нашёл силы, чем и был спасён.
Теперь ответьте, есть ли польза от алкоголя? Оказывается есть! Доктор из госпиталя «десятки» осматривая Халилова, сказал, что если бы не спирт выпитый им, то он бы умер через два три часа от разрыва сердца или переохлаждения. Конечно, ещё помог ему меховой комбинезон из натуральной цигейки с двойной простёжкой. Меховые штаны застёгивались на груди, куртка ниже некуда, простатит точно не получишь, а вот насчёт сходить даже по маленькому целая проблема. Жаль, тогда не бы памперсов для взрослых. Пол года на двух братьев искали нужный размер комбеза, еле нашли и то пришлось ушивать в бригадной мастерской.
После этого случая у зам. по тылу бригады подполковника Хворостовского Н.Е. была любимая поговорка: «А вы знаете, какие первые слова произнёс Халилов, когда пришёл в себя после переохлаждения?». Далее он их пересказывал и с гордостью заключал: «Вот, как я добился результатов по сохранению воинского имущества…».
Я присутствовал при опросе Халилова в регламентной палатке и видел его комбинезон, лежавший возле входа. Там были две горы мазута, шерсть просматривалась еле-еле, отмыть в солярке и придать какой-то товарный вид, было бесполезно…. Лейтенанта на санитарной машине, нашей «таблетке», сразу отправили в госпиталь, но оказалось, что он почти здоров, наложили швы на голове, и через четыре дня он был в строю.
Прошла где-то неделя пребывания бригады в полевых условиях, сдачи зачётов, техническиесмотры закончилась, и наступило время пусков. «Добро» руководством полигона было дано на пуск аж четырёх ракет. Причём, две были «экспериментальные», лежали уже не один месяц в заправленном состоянии под открытом небом, а две также на пределе сроков хранения, головные части, естественно, были не «специальные». Одна экспериментальная ракета не сошла с пусковой, её уже «доводила» полигонная команда, три других попали в цель с оценкой «хорошо». Причём, себя проявили с лучшей стороны два брата Халиловы, за что получили благодарность от командира бригады: «Снятие ранее наложенных взысканий». Уже не помню, кого-то даже наградили боевыми орденами и медалями, досрочными званиями и прочее.
Вот что я точно помню, так это, как мы отмечали оценку «хорошо» и«предотвращённые последствия не схода ракеты с пусковой установки». В праздновании принимали участие два генерала, полковников человек пять, семь, несколько подполковников и я, капитан военной контрразведки, старший опер. тогда ещё КГБ СССР. Отношения с командованием были хорошие.
Не хочу описывать, что было на столах в ЦБУ, но скажу, что они ломились. Рыба красная, белая, икра красная, чёрная, с реки Волги и масса деликатесов привезённых с собой из Украины, «шашлык-машлык» и прочее. Даже были привезены несколько красивых официанток украинок из состава служащих СА.
А сейчас, вспомните, прочтите выше, если забыли, про коронный номер п-ка Царёва В.К. Был его выход. Когда выпил кружку спирта и закончил свою речь про не качественный спирт, все зааплодировали.… Но, тут раздался ехидный голосок генерала, зам. командующего армией, фамилию не помню: «А чекисты как пьют? Вот так, как Виктор Константинович, могут, или слабо?».
Конечно, над одним капитаном можно было поиздеваться, тем более с другого ведомства, а тут все свои, элита вооружённых сил, – ракетчики. Все взоры были обращены на меня, что я отвечу и как поведу себя в этой ситуации. Тишина. Командир бригады попробовал разрядить обстановку сказав: «Да Васильевич не пьёт вообще, что там, давайте выпьем за…». Но меня этот вариант не устраивал, и я попробовал не «ударить лицом в грязь». Я слышал от пьющих, да и от«бывалого» Виктора Константиновича, что надо отключить нервы, задержать дыхание, убрать обоняние, …но пол литра чистого спирта сразу в глотку, это скажу, было круто, большой риск, нобольше не здоровью, а репутации.
«Я не ракетчик, «на стол… от стола, на старт, пуск» не могу так, но попробую как Виктор Константинович», - сказал я. Тут же мне преподнесли кружку спирта, налили на «ух ты», по поверхности было видно, как давление воздуха не даёт ему выплеснуться из кружки. Я задержал дыхание, отключил сознание, в общем, всё как учили. Выпил.
Если после номера Царёва были аплодисменты, то здесь была гробовая тишина. По моему, ждали, что я сразу упаду, потому что Царёв был уже почти в горизонтальном положении. Разрядив обстановку, я, сказал: «Виктор Константинович был прав, спирт разбавлен, почти вода, нас обманули». Все стали пробовать спирт, чуть плеснув в стаканы, морщились и смеялись. «Ну, ты, Васильевичдаёшь, шутник, однако, такие таланты скрывал столько лет, так нельзя, тихушник, ну и «молчи-молчи», во даёт…», - чему-то радовались они. Веселье продолжалось, а мне было не до него, шатало меня сильно, самое время было уходить.
Почему, я сделал именно так. Без позёрства, не знаю. Люди моего поколения, может быть, помнят эпизод из фильма по М.А. Шолохову «Судьба человека», с участием Сергея Бондарчука, когда его, голодного военнопленного привели на торжество немецких офицеров, и ему пришлось выпить много водки. Может быть, и у меня что-то сработало тогда, подобное, не знаю. Вот так, «не формально»,иногда приходится самоутверждаться в коллективе.
Уже в Афганистане мне приходилось это делать не раз, конечно не со спиртом, там его не было, гнали самогон. Показывать личным примером перед солдатами и офицерами, что мы «особисты» ни чем не отличаемся от них и не кланяемся пулям. Хотя зачастую риск был совсем не оправдан и начальник особого отдела называл это «гусарством», «у нас другие задачи, мы здесь не для этого», но именно так приходит уважение и авторитет среди военнослужащих, и ты не стесняешься им протянуть руку. На войне человек проверяется быстро и качества его проявляются уже в первом настоящем бою. Но ладно, это уже тема следующего рассказа.
Я пришёл в бригаду ст. лейтенантом, а ушёл через три года майором в Афганистан. От приглашения, отказаться было нельзя, не принято. Когда я покидал ракетную бригаду, уезжая в Афганистан, то по приказу комбрига торжественно вынесли боевое знамя бригады, чтобы я с ним попрощался. Мимо меня, торжественным маршем, под оркестр, исполняющий «Славянку», чеканя шаг, прошли ракетчики, провожалименя на войну. Ракетчиков туда не посылали, я был первый.
Комментарии
