ПОБЕДИТЕЛЯМ, СПАСШИМ МИР, ПОСВЯЩАЕТСЯ. ЛЕНИНГРАДСКАЯ ОЛЯ
07.05.2017
Памятник в Равенсбрюке с видом на Шведтзее
Горы пепла, образовавшиеся после уничтожения трупов в крематории, сбрасывали в живописное озеро Шведтзее, находящееся в сотнях метрах от территории лагеря.
С Ольгой Ипполитовной Смирновой я встречался неоднократно: и в её квартире, и в музее Политической истории на улице Гороховая дом два, где собрались мои друзья - чекисты и любители истории отечественных спецслужб. Мы провели с ней многочисленные задушевные разговоры за чашкой чая. Чувствовалось, она хотела выговориться. Её судьба сложилась не просто.
Я постараюсь передать её рассказ так, как я его услышал из уст девяностолетней женщины по-прежнему энергичной, не утратившей любви к миру и жажду жизни.
В деревне Колтуши Ленинградской области, где протекало детство маленькой Оли, в соседнем доме проживала молодая женщина немка по национальности. Она же была учительницей немецкого языка в поселковой школе. Девочка была частой гостьей в доме учительницы, подолгу задерживалась после уроков в школе. Видя явные наклонности Оли в изучении немецкого языка, любознательность, её доброжелательный характер, педагог легко передавала свои знания. К окончанию школы Оля говорила и писала по-немецки как этническая немка.
Как рассказала Ольга Ипполитовна, политическое напряжение в 1940 году достигло такого уровня, что никто из числа советских граждан не сомневался – война не за горами. В июне 1941 года девушке исполнилась семнадцать лет. После объявления войны Ольга добровольцем записалась в отдельный истребительный батальон НКВД, в котором прослужила медицинской сестрой до конца 1941 года. Батальон НКВД принимал самое активное участие в ожесточённых боях на знаменитой Невской Дубровке. Во время одного из воздушных налётов фашистской авиации Оля была тяжело ранена и в течение нескольких месяцев находилась в госпитале на излечении.
В стенах госпиталя она и познакомилась с сотрудником Управления НКВД по городу Ленинграду Александром Петровичем Гвоздаревым.
В то непростое для страны время капитан Александр Гвоздарев занимался подбором и подготовкой юношей и девушек в диверсионно-разведывательные группы с целью дальнейшей заброски в тыл к противнику. Безусловно, ставка делалась на физически развитых молодых людей, желательно владеющих немецким языком. В условиях замкнувшегося кольца блокады, тяжелейших людских потерь, острой нехватки кадров, жесточайшего военного противостояния, требовавшего мобилизации всех ресурсов, стоял крайне остро вопрос получения оперативной информации о дислокации воинских частей вермахта, совершения диверсий в его тылу.
Времени для тщательной подготовки разведывательно-диверсионных групп у сотрудников управления НКВД не было, а был только приказ любой ценой получить требуемую информацию, или уничтожить тот или иной объект.
С высоты сегодняшних дней кажется невероятным, но на подготовку диверсионно-разведывательнойгруппы из пяти – семи человек уходило всего две или максимум три недели. За этот короткий срок членов группы обучали технике минирования, стрельбе из огнестрельного оружия, ориентированию на местности, обеспечивали документами. Радистов готовили отдельно, но из-за нехватки аппаратуры радисты были не во всех отрядах. В данном случае в отряде Ольги радиста не было. Особенно тщательно отрабатывалась линия поведения разведчиков в случае столкновения с представителями секретных служб фашистской Германии. Легенда прикрытия, согласно которой продвигалась группа на оккупированной территории, должна была быть убедительной и не вызывать сомнения.
Группа была сформирована из четырёх девушек-комсомолок. К сожалению, сегодня мы знаем их только по именам, да и они, возможно, были придуманы чекистами исключительно в целях конспирации. И всё-таки, со слов Ольги Ипполитовны, приведём их полностью: комсомолок звали Зина, Фаина, Анфиса.
Группа получила задание собрать дополнительную информацию о частях, находящихся в ближайшем тылу в районе Пулковских высот.
Согласно легенде, отработанной ленинградскими чекистами, группа девушек - молодых «актрис» одного из районных клубов Ленинграда бежала из блокадного города в поисках работы и «сытой жизни» на оккупированные территории. У каждой в кармане полушубка лежал пропагандистский листок, который являлся пропуском для тех, кто хотел добровольно перейти на сторону врага. Пропагандистские листки разбрасывались с самолётов противника. У девушек–разведчиц были, конечно, другие «подлинные» документы на вымышленные фамилии и имена.
Линию фронта группа переходила в середине февраля по льду Невы и в течение нескольких дней благополучно прошла несколько постов, но уже на второй день девушек допрашивал следователь гестапо. Их содержали в отдельных камерах и избивали ежедневно в течение двух месяцев. Сегодня только Бог знает, какие изуверские пытки, мучения перенесли юные комсомолки. Ни одна из девушек не назвала своего настоящего имени, не выдала истинной цели «визита» к оккупантам. Они до конца придерживались в своих показаниях легенды, разработанной чекистами.
Не получив доказательств, измученных, но не сломленных духом молодых разведчиц гестаповцы отправили на военные заводы в Германию. Вернувшись в Ленинград, Ольга Ипполитовна каждый год поминала своих подруг, клала букетик алых гвоздик на могилу неизвестного солдата и ставила свечку в местном храме в городе Пушкине в память об ушедших Зинаиде, Фаине, Анфисе.
Весной 1942 года Оля попадает в пересылочный лагерь города Тильзита, ныне Советск Калининградской области. Там она предпринимает первую попытку побега, который закончился неудачей, а Оля в сопроводительных документах фашистской канцелярии получила клеймо «склонной к побегу», политически неблагонадёжной.
С такой характеристикой она попадает на один из военных заводов «Маузер Вернер», где вступает в контакт с группой антифашистов. Она не оставляет мысли быть полезной своей стране в борьбе за независимость и свободу. Она активно занимается пропагандой, саботажем, вредительством, боролась с теми, кто активно сотрудничал с фашистами, собирала информацию военного характера.
Естественно, в первую очередь, для молодой патриотки стоял вопрос о передачи собранной информации. Она пыталась из числа обслуживающего персонала завода найти лиц лояльных к Советскому Союзу. Для этого, пользуясь знанием немецкого языка, она вступила в контакт с одним из инженеров, убеждённым антифашистом, который передавал на «волю» информацию, в которой так нуждалось сопротивление.
До последнего дня своей жизни Ольга Ипполитовна вспоминала его, молодого немца, который, рискуя свободой и жизнью, передавал от русской заключённой информацию, а ей, Ольге, и друзьям по борьбе немец тайно приносил продовольственные пайки, и тем самым спас девушку от полного истощения и смерти. Его звали Хольт, и ему было в то время около тридцати лет.
В конце концов, несгибаемая русская попала в поле зрения агентуры гестапо и после пыток была направлена в нацистский женский лагерь Равенсбрюк, располагавшийся на северо-востокеГермании в 90 километрах к северу от Берлина. О судьбе Хольта она так больше ничего и не узнала, считая его погибшим от рук гестаповцев.
На территорию лагеря Ольга попала в январе 1944 года. С её слов, группу женщин, в которой была Ольга, построили на плацу, предварительно приказав раздеться догола. В таком виде их продержали несколько часов на морозе. Часть наиболее ослабленных женщин, не выдерживая напряжения и переохлаждения, теряли сознание. Их уносили на носилках, и больше их никто не видел. Только позже Ольга узнала, что в день выстрелом в затылок комендантская группа СС убивала от пятидесяти до шестидесяти узниц.
Затем женщин группами вводили в барак, стригли наголо и выдавали полосатое платье и деревянные колодки, подвергали обязательному медицинскому осмотру на специальных креслах. «Они, то есть нацистские врачи, подвергая нас осмотру, вели себя как гнусные животные, понятно, не считая нас за людей», - рассказывала Ольга Ипполитовна, и в её глаза, обычно излучавшие детскую жизнерадостность, я прочитал жгучую ненависть к убийцам, растоптавшим человеческое достоинство сотен тысяч женщин разных национальностей Европы.
Каждой узнице присваивался номер, и в зависимости от категории выдавался треугольный знак определённого цвета, который нашивался на левый рукав. Ольге был выдан знак алого цвета с буквами SU и присвоен порядковый номер 14775. Алый знак означал не национальность и не страну узницы, а определял то, что владелица его являлась врагом Третьего рейха, политической заключённой.
Самым тяжёлым и изнурительным моментом в распорядке дня был подъём, который проходил в 4 часа утра и сопровождался утренней перекличкой, длящейся более двух часов.
Дважды в месяц надзирательницы в сопровождение охранников с овчарками выбирали из числа узниц лиц, которые подлежали ликвидации. В первую очередь ликвидировали тех, кто был не способен к работе или страдал полным истощением. Даже самые стойкие ждали этого часа с содроганием, так как никто не был застрахован от садистского каприза надзирательницы. Как правило, это были молодые немки, фанатично преданные идеям национал-социализма, внешне холёные с аккуратными причёсками, спортивными фигурами и с ярко выраженными садистскими наклонностями.
Смерть от выстрела в затылок была для узниц наиболее предпочтительной, но были более изощрённые и мучительные формы уничтожения заключённых. Например, газовая камера, куда якобы для санитарной обработки загоняли от ста до ста пятидесяти человек, где в мучительной продолжительности (от пяти до пятнадцати минут) наступала агония жертв, или инъекции с ядом; опыты над людьми, которые проводили врачи СС - утончённые садисты в белых халатах.
К слову замечу, говоря о высшем суде и человеческой справедливости, все надзирательницы, врачи-убийцы лагеря Равенсбрюк были казнены в разное время, в основном в Германии, или в других странах, где их настигало возмездие.
Большинство заключённых старались попасть в дневную смену: во-первых, при 14 часовом рабочем дне узницам предоставляли получасовой перерыв. Во время обеда им давали пол литра тёплой воды с брюквой, или с картофельными очистками. В ночную смену работали без перерыва. Десятки узниц не возвращались в бараки. Тех женщин, кто не мог двигаться и выполнять работу, охранники пристреливали на месте.
Вечерняя проверка длилась также как и утренняя, больше двух часов. После её окончания каждой узнице выдавалось двести грамм хлеба и пол стакана холодного кофе. Только молодые и от природы очень сильные могли выжить в этом земном аду, созданном мрачным гением национал-социализма.
Тёмный, душный дым крематория напоминал всем о «преимуществах» Третьего рейха - самой «свободной страны» в Европе, создавшей уникальную систему расового превосходства, уничтожения свободы слова и человека. Горы пепла, образовавшиеся после уничтожения трупов в крематории, сбрасывали в живописное озеро Шведтзее, находящееся в сотнях метрах от территории лагеря. Воды этого озера поглотили прах представительниц более сорока стран, ставшей своеобразной купелью памяти жертв фашизма.
От Ольги Ипполитовны я слышал легенду, что стоя на берегу в весенние майские дни последних лучей уходящего солнца, можно увидеть сияние радуги и услышать легкий звон. Она утверждала – это тысячи душ замученных девушек и женщин воспевают гимн любви, призывая живущих к миру. «Его нужно только услышать», - говорила, понизив голос, Ольга Ипполитовна.
В конце 1943 годаОльгу в составе группы узниц Равенсбрюка направили в Берлин для работы на секретном заводе. Там благодаря своему уникальному природному дару - обаянию, она познакомилась с немцем майором вермахта Клаусом. Девушка не побоялась довериться немцу и сообщила, что состоит в группе подпольщиков–антифашистов, которые готовят восстание в лагере. Она убедила майора, что война Третьего рейха проиграна и дальнейшее сопротивление бессмысленно.
Во время одной из встреч Клаус сообщил девушке, что его отправляют на восточный фронт в район окружённого Ленинграда. Ольга предложила майору не рисковать своей жизнью, а при первой возможности сдаться в плен. Она вручила ему ценную оперативную информацию и медное кольцо со своими инициалами. Информация предназначалась для сотрудника НКВД Гвоздарёва, а кольцо просила передать своему отцу Ипполиту Артамоновичу. «Ты скажи отцу, что с дочерью всё в порядке, и она обязательно вернётся», - прошептала Ольга на прощанье.
Клаус действительно при первой возможности перешёл на сторону советских войск, был тщательно допрошен сотрудниками «СМЕРШ», привлечён к сотрудничеству, работал переводчиком, а после окончания войны вернулся в Восточную Германию, где принял активное участие в строительстве нового государства ГДР.
Информация, переданная Ольгой, попала в Управление НКВД по Ленинграду и Ленинградской области, с ней был ознакомлен подполковник Гвоздарев. Гвоздарев разыскал Ипполита Артамоновича, вручил ему кольцо и сообщил главное -Ольга жива. Так кольцо из лагеря смерти Равенсбрюка попала в Ленинград, а в семье Смирновых появилась реликвия, символизирующая любовь к жизни и несгибаемый характер их дочери.
Оценивая действия Ольги, можно смело сказать, что она действовала как зрелый оперативный работник: в экстремальной ситуации привлекла к сотрудничеству старшего офицера вермахта, склонила его к переходу на сторону советских войск, передала через него ценную информацию.
В апреле 1945 года Ольгу как активную антифашистку перевели в тюрьму, расположенную на Александр-плац в Берлине, где содержали наиболее опасных противников фашистского режима. Технологии мастеров из гестапо по «вышибанию» показаний в тюрьме, куда попала Ольга, были доведены до совершенства. В этом каменном мешке смерти человека «ломали», превращали в живой бифштекс, а затем, используя металлическую петлю, лишали жизни.
Вероятно, история молодой советской патриотки могла бы прерваться именно в этом мрачном заведении смерти, но помог случай. Во время одного из налётов англо-американской авиации тюрьма, где содержали Ольгу, была сильно разрушена. Под покровом темноты и в отсутствии охраны Ольга выскользнула на улицу Берлина. Именно тогда, она мысленно сказала себе: «Если останусь в живых, рожу троих детей!».
Забегая вперёд, заметим: Ольга перевыполнила данное себе обещание – она родила пятерых детей. Многократно рискуя жизнью, под видом беженки, утратившей во время пожара документы, она продвигалась на Восток навстречу наступавшего вала Советской Армии. Линию фронта Ольга перешла в составе отделения солдат вермахта, склонив их командира к сдаче в плен русским. Это был головной дозор советской танковой бригады.
Именно в составе этой бригады Ольга закончила войну в качестве переводчика и до 1947 года находилась в Германии, работая в составе группы советских войск. Во время боёв за Берлин была дважды ранена. Вернувшись на Родину, Ольга активно включилась в мирную жизнь, ей тогда исполнилось 24 года.
В конце пятидесятых годов 20 декабря во время встречи ветеранов НКВД-МГБ в клубе имени Феликса Дзержинского Оля встретила седого, но ещё подтянутого полковника. Она узнала его сразу, это был Алексей Петрович Гвоздарев. В тот вечер они проговорили допоздна, да и было о чём. Рассказывала Ольга, а седой полковник только слушал и чуть кивал, как бы сопереживая её истории. Расставаясь, Гвоздарев признался, что он считал Ольгу погибшей дважды: после того, как их группа не вернулась с задания, а второй раз, когда ему передали информацию из Равенсбрюка и медное кольцо.
Ольга Ипполитовна вела переписку с женами Юлиса Фучика, Эрнста Тельма, Гельмута Коля, как бывшая узница Равенсбрюка, она многократно выезжала в Германию на встречи, посвящённые памяти жертвам фашизма. Она часто в задумчивости стояла на берегу озера Шведтзее, у лагеря смерти Равенсбрюка, и ей казалось, что она слышит голоса душ замученных девушек и женщин, чей пепел растворился в его прозрачных водах.
Последний раз я встретился с Ольгой Ипполитовной на юбилее её сына и моего друга Андрея Смирнова, бывшего сотрудника ветерана группы спецназа КГБ СССР.Ольга Ипполитовна сидела во главе стола в окружении детей, внуков, правнуков, счастливая женщина с сияющими глазами. Она пела русские и цыганские романсы и так танцевала.
Через месяц её не стало. Ей исполнился 91 год. Похоронили Ольгу Ипполитовну за деревней Колтуши среди звенящих берёз на высоком холме в сентябре 2014. Это удивительно тихое место, пяточёк русской земли, которое так любила ис такой страстью и самоотверженностью защищала юная патриотка, комсомолка Оля.
Комментарии
