а масштаб личного риска при силовом варианте он вряд ли способен полностью осознать.
С 2014 года я пишу о том, что Порошенко не может отдать власть без насилия. Собственно, это проблема не только Порошенко. В нынешних украинских условиях никто из известных мне действующих украинских политиков, став президентом после февральского переворота 2014 года, не смог бы уйти мирно Власть, взятую оружием, крайне редко отдают добровольно. Причем даже «добровольная» сдача власти обычно происходит при сохранении потенциальной угрозы насилия.
Я рад, что хоть не все, но многие мои критики под влиянием фактов пересмотрели свои взгляды и убедились в том, что Порошенко неизбираем, а Украина распадается. Сейчас у многих украинских и российских экспертов я нахожу прямое или косвенное цитирование своих статей 2014-2017 годов без указания на первоисточник. Но мы за приоритетом не гонимся.
Тем более что теперь люди начали впадать в другую крайность. Если раньше они считали, что Порошенко обязательно переизберется, «потому что у него админресурс» или «потому что американцы прикажут», то теперь, убедившись, что американцы ничего никому не приказывают и пустили украинские выборы на самотек (что легко было предположить уже два года назад, просто потому, что им это выгодно). А рейтинг Порошенко околонулевой и продолжает падать, коллеги поставили на нем большой и жирный крест, заявляя, что у него вообще нет шансов.
Вынужден разочаровать. Вообще нет шансов — это когда советские танки находятся в 200 метрах от входа в бункер Гитлера. В менее драматических случаях шансы есть всегда. Вопрос заключается только в том, видит ли их человек, и если да, то готов ли он ими воспользоваться. А также насколько целесообразно использование этого шанса.
Например, для Порошенко сохранение власти возможно при помощи силового варианта. Но есть разные виды силового варианта. Каждый из них ведет к своему результату.
Вариант, при котором насилие используется исключительно для обеспечения «правильного» подсчета голосов, вряд ли реализуем в актуальной действительности. Порошенко просто не сможет установить контроль ни над всеми участками, ни даже над большинством из них. У оппонентов есть свои боевики, причем неизвестно, у кого их больше.
Вариант с частичным запугиванием (СМИ и активистов), частичной изоляцией (лидеров) оппозиции также мало что дает, поскольку оставшиеся на свободе деятели охотно используют попавших в застенки режима коллег в качестве сакральных жертв, которые из потенциальных конкурентов превращаются в ступень к власти. Порошенко настолько ненавидим, что любой оставшийся на свободе и призвавший к сопротивлению лидер оппозиции автоматически побеждает его как на выборах, так и в силовом противостоянии.
Вариант со срывом выборов под благовидным предлогом — лишь затянет агонию. Порошенко просто продержится на два-три месяца дольше. Но если сейчас и народ, и олигархат сдерживает от активных силовых действий надежда избавиться от Порошенко и его камарильи в ходе выборов, то, утратив надежду на легитимную смену власти, они немедленно запустят нелегитимный вариант.
Но есть еще один вариант. Он также неоднозначен. Его реализация требует смелости, готовности идти до конца и рисковать, рисковать, рисковать. Наконец, он приводит к ускоренному распаду (фактическому, но не обязательно юридическому) остатков Украины. Однако лично Петру Алексеевичу он оставляет шанс. Пусть небольшой, но шанс. Шанс на жизнь. Дорога как на Запад, так и в Россию ему после этого будет закрыта. Как минимум половина нынешней подконтрольной Киеву территории перестанет подчиняться. Однако, лично Порошенко в случае удачи может рассчитывать продлить свое правление не на месяцы, а на год или даже на годы.
Решение заключается в переходе к прямому неприкрытому и всеобъемлющему террору против оппозиции. Террору, предполагающему не изоляцию отдельных, а уничтожение всех оппозиционных лидеров и активистов (в том числе и в первую очередь майданных оппозиционеров). Поводом может послужить заявленная частью оппозиции подготовка к третьему Майдану. Дело в том, что Майдан — государственный переворот, растянутый во времени и рассчитанный на пассивность, а то и паралич власти. Если же власть готова сопротивляться, то Майдан не только неэффективен, но и вреден. Он высвечивает весь актив и дает власти повод для применения силы.
Дальше вопрос заключается уже только в том, насколько готов лично президент рискнуть и отдать приказ не просто о подавлении оппозиции, но о ее физическом уничтожении. А также будет ли этот приказ выполнен. То есть, располагает ли власть реальной, а не номинальной силой. Ведь в случае провала подобного рода акции не только Порошенко, но и все его более-менее заметные политические и силовые соратники попадают под удар. Речь идет уже не об украинской тюрьме и не о международном трибунале, а о том, что если не убил ты, то убили тебя.
В случае чистой победы, которая достигается, по схеме «ночи длинных ножей», одномоментным массовым уничтожением всех сколько-нибудь заметных оппозиционных деятелей, победитель оказывается единственным значительным общенациональным политиком. Местные региональные элиты Днепропетровска, Харькова, Одессы, Закарпатья, Галиции способны автономизировать свои регионы, практически ликвидировав в них власть центра, но не могут претендовать на власть в самом центре. Хотя бы потому, что они являются политическими и экономическими конкурентами друг для друга, а все потенциальные оппозиционные лидеры, способные служить точкой сборки на общенациональном уровне, оказываются ликвидированы.
Это очень опасный ход, как с точки зрения внутриполитического позиционирования, так и с точки зрения внешнеполитических перспектив. Большая часть подобного рода проектов проваливалась — некоторые сразу, некоторые по прошествии двух-трех лет. Но, например, Ли Сын Ману (первый глава Временного правительства Республики Корея в изгнании, а также первый президент Республики Корея (Южная Корея). — Ред.) удалось продержаться 17 лет, несмотря на то, что даже покровительствовавшие ему США были не прочь его свергнуть. А когда режим все же пал, умер Ли Сын Ман через пять лет после отставки в эмиграции, в своей постели в возрасте 90 лет.
И нельзя сказать, что в 1948 или в 1953 году ситуация у него была намного лучше, чем у Порошенко. Тем более, надо иметь в виду, что Порошенко, конечно, трус, но ведь загнанная в угол крыса бросается на человека. А он загнан. К тому же, он крайне нарциссичен и жесток. Власть же для него всегда была абсолютным приоритетом.
Так что на месте украинской оппозиции я бы постоянно держал по паре-тройке лидеров за пределами страны, а тех, кто находится на родине, хорошо бы охранял. И старался бы не дать Порошенко легальный повод для репрессий, как минимум до тех пор, пока он не проиграет первый тур выборов.
Ему терять нечего, а масштаб личного риска при силовом варианте он вряд ли способен полностью осознать.
Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, г. Киев.
Комментарии
