Автор не претендует на абсолютную истину глубинной трактовки событий, но все исторические факты, приведённые в статье, имели место быть в действительности, и своими объективными «странностями» позволяют предположить любые, самые невероятные объяснения. А тем более – вполне вероятные...
Переустройство
Все знают, как и где закончилась вторая Мировая война. Все захватнические планы гитлеровской Германии и её сателлитов, и коварные интриги временных, как выяснилось, союзников СССР были разрушены советскими солдатами и тружениками тыла. Фашизм был уничтожен; на Балканах, в Причерноморье, в странах Восточной Европы и в центре Германии стояли части Красной армии.
Миллионная японская группировка больше не угрожала Дальнему Востоку. Правительства стран, чьи солдаты под бравурные марши с вожделением в глазах начали вместе с Гитлером многообещающий «drang nach Osten» «переобулись в прыжке», «раскаялись» в своих «заблуждениях» и срочно объявили войны своему несостоявшемуся сюзерену. Войны, которые уже ничего не решали...
Румыния, Венгрия и Чехословакия, обозначив некоторое сопротивление немецким войскам, «выторговали» себе, на первый случай, судьбу отличную от безоговорочно капитулировавшей Германии. «Приятель» Черчилля – Маннергейм вдруг понял, что природа Кольского полуострова вообще не соответствует финскому характеру и очень удивился, как он мог когда-то решить присоединить его к Финляндии. Потом покорно вернулся в границы 1941-го года и даже успел немного повоевать со своим «благодетелем» - уже почти поверженной Германией. Которая его ещё в 1917-м, практически, спасла от «советов», а пару лет назад обещала и Ленинград, и Мурманск.
Сарказм? – да. Наверно неполиткорректно применять такие сравнения, но процесс фактического предательства бывшего «господина» напоминал поведение своры известных «друзей человека», которые за мозговую косточку сначала яростно набрасывались на хозяйского супротивника, но потом, вдруг на своей шкуре почувствовав, что у того плётка-то тяжелее, немедленно «лизнули руку» новому господину и стали кусать прежнего. В этом вся суть стран–лимитрофов «цивилизованной Европы»: «честно и верноподданнически» служить более сильному. И вовремя переметнуться на другую сторону. Это называется «тонкий европейский полити́к».
Объективная История не знает политкорректности – в начале «девяностых» прошлого века «брату́шки» предали ещё раз и с ясными честными глазами, и с неподдельным энтузиазмом опять скалятся в сторону восхода солнца. Хотя... и в далёких 44-м – 45-м переход «в лагерь Социализма» наверно был для них всё-таки не по велению души. Действительно: немецкий «хозяин» обещал землю и рабов, благоденствие при праздности, а «русский» разбомбил их города вместе с «господами», раскатал танками тщательно ухоженные поля и предложил «ударный труд по строительству Социализма». Первая идея всё-таки была ближе для тонкой европейской натуры; сейчас она переживает уже третье... или четвёртое... рождение. Но тогда надо было как-то выживать.
Так возникли «страны народной демократии».
По разным источникам, «помощь» в восстановлении страны Советскому народу «оказывали» от четырёх до пяти миллионов пленных. По своему составу там был тот ещё «интернационал»... Все они были взяты в плен на поле боя. И использование их труда для мирного строительства на территории СССР было и правомерно и, более того, - справедливо. Другое дело с вполне, в общем-то, допустимой идеей использовать «отбитые у врагов» бывшие, но в прошлом всё же союзные Гитлеру страны, для восстановления своего государства. Да ещё и пропорционально ущербу, причинённого каждой из них.
Советский Союз так делать не стал.
Хотя пресловутый «англосаксонский мир» как раз это бы вполне принял. В предыдущем тысячелетии у «них» всегда так делали! Да и вся планета, даже если бы особо и не поддержала, то поняла бы точно.
Но человек, которого теперь уважала (да и побаивалась) вся Европа, пойти по этому пути то ли посчитал «политически неправильным шагом», то ли Сталин-марксист взял верх над Сталиным – рационалистом. Иосифа Виссарионовича, несмотря на великое разнообразие мнений о нём, тем не менее, все признают основной фигурой, обеспечившей победу СССР в Великой Отечественной войне.
Для воюющего Советского народа Сталин был и символом, и надеждой, и гарантией, что «победа будет за нами». Победа случилась; она обошлась очень дорого, и, если человеческие жизни вернуть было нельзя, то епитимья христианского покаяния бывших врагов, выраженная в соучастии захватчиков в восстановлении пострадавшей страны, была бы самым убедительным доказательством их искреннего раскаяния.
Но даже самый великий человек, по сути, раб своего мировоззрения. Это мировоззрение является главным фактором при выработке решений; а формируется оно долгие годы и не может измениться в одночасье. Даже если внешние обстоятельства буквально кричат об ошибочности некоторых представлений об окружающем отнюдь не идеальном мире. И, возможно, завершая выигранную войну, он принял решение, которое не приносило действенной пользы его стране, создавало прецедент попустительства тем, кто вёл военные действия против СССР и давало им уверенность, что так можно(!) и в будущем, в очередной раз попробовать осуществить давнюю мечту.
Исторический опыт приобретается очень медленно. Если взять за отсчёт времена Петра I, то России понадобилось больше трёхсот лет, чтобы понять, что никогда одним «добрым словом» она не добьётся дружбы с капризной «старушкой Европой». А вот «доброе слово», подкреплённое тогда девятимиллионной армией, к дружеским отношениям с Советским Союзом располагало изумительно.
Но и дружба бывает разной. И «взаимовыгодное сотрудничество» тоже понятие довольно широкое. Мудрые люди знают, что, даже если одно бревно несут двое, то более хитрый из них труда всё равно вкладывает меньше. (Там есть специальные приёмы: не хвататься за комель, брать ближе к концу – немного физики, побольше эгоизма и «сила Пэ» уже распределяется между «опорами» неравномерно.)
Выдержанное в духе марксизма и интернационализма решение оставило СССР в менее выгодном положении. Восстанавливать страну после войны пришлось исключительно своими силами, да и потом практически спонсировать экономики «друзей поневоле», в первую очередь, дешёвыми энергоносителями и обеспечением рынка сбыта их продукции. А какие колоссальные средства были затрачены на вооружение армий стран «варшавского договора»! Всё это оружие до сих пор стреляет в россиян. И неизвестно, насколько этих «подарков» ещё хватит.
Если немного подробнее, то в «сферу влияния» СССР попали, во-первых, две страны - Польша и Югославия, которым, как странам, оказывавшим реальное сопротивлялись Германии, на той же Ялтинской Конференции, было предоставлено право демократическим путём выбирать вид политической системы и формировать Парламенты и Правительства. Судьбу всех остальных стран, включая, естественно, и прибалтийские, особо не оговаривали, что давало, в общем-то, Советскому Союзу возможность принимать решения в достаточно широком диапазоне.
В Югославии и Польше к власти по праву пришли «прокоммунистические силы». В то время эти два государства были надёжными союзниками СССР. С республиками, которые вошли в состав Союза в 1940-м году, всё было просто. Их положение восстанавливалось, хотя потом до 60-х годов войска НКВД вылавливало по схронам «лесных братьев»; и «родным» для этих национальных образований Советский Союз так и не стал.
Особняком стояли Румыния, Венгрия и Чехословакия. Их прямое, или опосредствованное, но действенное участие в войне, как говорится, «вызывало вопросы» при определении их статуса.
Когда внутри Политбюро решался вопрос о структуре «СССР плюс Восточная Европа», касаемо последних трёх стран, обсуждалось, собственно, два основных предложения. Первое, что приходило на ум после такого жёсткого противостояния, – это применить к ним такой же режим, как и для Германии. Второй путь – это «забыть всё», «перестроить» бывшие королевства Румынию и Венгрию, и германский протекторат - Чехословакию на «социалистический манер». И создать «демократические республики». В дебатах, что интересно, довольно глухо, но прозвучала также идея ма́хом «принять» все три в состав СССР (очевидно с последующим «перевоспитанием» и «приведением к социалистическим стандартам»). Но, ввиду чрезмерного радикализма и упрощенчества проблемы, инициатива поддержки не получила.
А относительно первого предложения... Как известно, побеждённая Германия в течение нескольких послевоенных лет управлялась военными администрациями. Ей были назначены реституция и репарация; страна не имела права иметь армию, вся военная промышленность была ликвидирована, оставшиеся предприятия не должны были производить больше 50% довоенного производства.
Что-то похожее, но в несколько смягчённом варианте, предлагали для «проштрафившихся» стран, практически большинство из «первого круга» Сталина. Национальные органы управления – под контролем Советских военных и спецслужб, никакой армии – только полицейские силы; промышленное развитие, но с обязательным выделением части продукции в пользу СССР. Такой режим – лет на тридцать.
По сравнению со своим бывшим «старшим братом» державы, в последний момент увернувшиеся от заслуженной, прямо скажем, кары, находились уже просто в завидном положении. На них формально не было клейма нацизма, «лагерей смерти», планового уничтожения представителей отдельных наций; и они успели вовремя «перекраситься». Так и хочется процитировать известного современного политического деятеля: «Они окрасили себя в цвета́, в которые себя окрасили». Гениально подходит к моменту, так как факт остаётся фактом: если для Германии никакой альтернативы не допускалось, то у «бывших» некоторые вариации теперь были возможны.
И по тем же «метаморфозам истории» наилучшая из них была реализована по воле человека, который больше других представлял всю огромность ущерба, причинённого будущими «братскими странами». Сталин, конечно, не был идеалистом, но тут, скорее всего, сыграла роль уверенность в своём уже имевшемся опыте объединения в единое целое самых разных по национальностям, обычаям и укладам жизни населения Союзных республик. Тяжёлая война показала, что такое возможно, и Сталин искренне верил, что он так же сможет объединить бывшие «буржуйские» страны в «единый социалистический лагерь». «Опора на рабочий класс», «социалистическое производство», «построение бесклассового общества», «наша цель – Коммунизм» - это были не простые слова для бывшего революционера. Вот только социум был «не тот»... У двух бывших королевств и мелкобуржуазной Чехословакии. Но, как и с Советским Союзом, «лагерь» был цельным, пока «наверху» была «крепкая рука».
И сила страны-победительницы: её армия, её промышленный потенциал и её международная значимость. А все эти составляющие держались на авторитете руководителя СССР. Мир воспринимал его, как человека, победившего фашизм; в родной стране в нём видели того, кто привёл эту страну к победе. И крестьянский сын Иосиф Джугашвили знал, что он может положиться на этот народ, потому что советские люди уже доказали, что они могут решать самые невероятные трудности. Это была сильная связка, и до 1953-го года СССР уверенно контролировал свой «западный фланг».
«Противостояние III («Рокировка...)
И европейские государства этого «фланга», некоторые, может быть, и не совсем от души, но добросовестно охраняли рубежи социализма. А охранять их уже было надо...
Комментарии
