Сейчас, вот, чего-чего, а если сидеть, допустим, в слякотную зиму дома, то занятие вполне можно найти, чтобы не скучать. Например, в «игрушку» на компьютере поиграть.., «оливье» покушать..; но в основном, конечно, кино смотреть и сериалы. А некоторые даже книги читают...
Я на «компе» во всякие «баттлы» не очень «рублюсь»: всё время кнопки путаю и голова начинает болеть от выстрелов и грохота; а кино люблю. Про хороших и плохих ментов, про олигархов разных, когда у них трудности всякие по бизнесу случаются: валютная «проводка» где-то «застревает», или на тендере «левый» конкурент десятимиллионный заказ «перехватывает».
Там параллельно всегда киллеры, или громи́лы такие тусуются вокруг «большого ку́ша»: дерутся красиво, из навороченных винтовок стреляют и все спят с шикарными девчонками. В «Шератонах» всяких, или на яхтах. На яхтах всегда летом, поэтому девки ходят почти голые, а мужики – в белых штанах.
А особенно мне нравиться, когда кейсы с «баксами» показывают. До чего красиво там пачки лежат, что так и представляешь: могут же и в наших краях какие-нибудь подвыпившие бизнесмены, допустим, в лесополосе при «разборке» такой чемоданчик потерять... А я чтобы остановился на своём «Ланосе» за кустики сбегать, а там он лежит! Понимаю, что такое вряд ли.., но всё равно – на секундочку приятно становиться.
Только я не люблю, когда все эти ребята за рулём едут и от дороги отворачиваются, чтобы с пассажиром поговорить. И болтают секунд по пятнадцать. Я один раз вот так же всего на секундочку отвлёкся (там... - одну знакомую вёз... Хорошую знакомую, в общем...). И чудом не «забодал» сзади здоровенную фу́ру! У меня даже чуть сфинктер не расслабился! Поэтому в кино всё время хочется крикнуть: «На дорогу смотри, козёл!» (извините). Но, с другой стороны, может это режиссёрами так и задумано, чтобы эмоции были у зрителей... И всё такое...
Потом в конце фильма хорошие «менты» все заморочки, конечно, «разруливают», честных бизнесменов от проходимцев спасают, громилам бьют морды, а киллеров, как правило, стреляют. Хотя, с точки зрения знающих людей, такое «наказание» для матёрого злодея – это вообще ни о чём. Он же в это время дерётся, или бежит; у него кураж и почти уверенность, что таки сбежит и поедет в Турцию свои грязные деньги тратить. И тут «щёлк» - и «свет выключили»; даже попереживать за судьбу и огорчиться не успел. Надо бы, конечно, чтобы его поймали, и ещё серий пять попоказывать, как он где-нибудь за полярным кругом на «пожизненном» сидит, на северное сияние воет и лет тридцать думает про то, как он плохо поступал, когда людей стрелял. Вот это поделом было бы.
Я вот, например, другой раз, когда в каюте на седьмом месяце промыслового рейса в «люмик» смотрел... - на море, на лунную дорожку.., на всю эту романтику, в общем, - так тоже аж завыть бывало хотелось. Хотя человек, вроде бы, привычный. И жизнь на рыболовном траулере была не то что в тюрьме, а разнообразнее, конечно.
Вот, про олигархов и шпионов, я уже говорил, много фильмов снимают. Про врачей тоже... (Но это правильно – докторов я уважаю!). А про токарей, допустим, или моряков рыболовного флота вообще ни одного никогда не встречал! Обидно даже. Я лет десять на «рыбаке» отходил – так такие «сцены» повидал, такие приключения, что на пять сериалов хватило бы. Это пять только «героических», а и ещё пять – комедийных. Ну и драм тоже несколько. А как вы думали? Океан – он же невообразимо огромный: другой раз на сотни миль вокруг ни одного судна, кроме одного нашего «парохода» нет. (Это так на моряцком сленге вполне современный теплоход называется). Он не за счёт пара двигается, а на больших дизельных двигателях. А «пароход» - это немножко шутливо.., но с уважением. Вообще-то, это же и дом, и место работы для моряков на многие месяцы.
И вот представьте: в этот одинокий островок цивилизации спрессовали больше сотни совсем непростых по жизни мужиков, со своими тараканами в голове у каждого. Хотя, конечно, все и под «Судовым уставом» ходят; и субординация, и расписание вахт. Но, тем не менее, оч-чень непростое общество, доложу я вам, другой раз собирается. И работа каждый день такая, что какой-нибудь отчаянный «опер» вполне мог бы уже через неделю слёзно попроситься хоть в участковые, но «на берег».
К нам однажды на рейс попал такой сбившийся с гладкого жизненного пути киевский таксист. Он с жинкой был в гостях у её сестры и свояк ему наплёл за обильным столом, как он по заграничным городам с пачкой валюты расхаживает, пиво в стриптиз-баре пьёт и эксклюзивные шмотки жене в подарок покупает. Этот рассказ про заманчивый шопинг как раз таксистову жинку так поразил, что она на работника руля и рубля не по детски насела, и за взятку две бабы сунули его матросом-рыбообработчиком на траулер аж под цветущий остров Кергелен.
Процветает там, если кто не знает, только колония пингвинов и заросли кроличьей капусты. А в главном городе – Порт-о-Франс летом проживает до ста жителей при двух барах и одном «Ночном клубе». Вокруг в океане постоянные шторма́ и до чёрта рыбы. Поэтому за шесть месяцев не было ни одного про́дыха от болтанки и вырывания внутренностей из здоровенных рыби́н. Кроме двух суток захода в этот самый Порт-Франс на бункеровку топливом и полутора часов в «клубе», являющимся последним пристанищем марсельских «девушек для танцев».
Столичный житель уже через неделю понял, что наш рыбный цех – это сильно далеко не площадь перед киевским вокзалом, но, так как мужик он был хара́ктерный, то, сжав зубы, терпел до конца. Только раз, когда я пригласил его на свой день рождения и мы скромно, но душевно, выпили тщательно «заначенной» родной горилки, его прорвало и он со слезами рассказывал, как возил в рестораны богатых командировочных, шикарных жён министерских чиновников по магазинам, «не считал копейки», а «бросал» в конце смены «червонец» слесарям в гараже, чтобы машинка к утру была «чики-пуки». За пол года единственные две стопки! Ясно, что не жалоба, а сама душа у человека наружу вырвалась! Так что, к морскому труду привыкнуть трудно, и не всякому дано.
Он потом, когда домой летели, в парижском аэропорту на всю валюту накупил дорогущего коньяка, сказал, что напоит весь таксопарк и упадёт в ноги начальнику, чтобы назад взял. Хороший мужик, но не пошло у него... Может просто мало побыл? Вот если бы рейса три... - может и привык бы. Свежий воздух опять же... Прямо из Антарктиды.
На судне же не только всё работа и «борьба со штормом». И приятные моменты бывают. Например, когда у всех курево закончится, две недели по углам «бычки» выискивают, а потом подходит «база» (грузовое судно для сдачи заготовленной рыбы), и на ней все по десять блоков сигарет накупают. И потом все красиво дымят со смаком! В положенное время, конечно, и в специально отведённом месте.
И шутки моряцкие, и розыгрыши молодых матросов. Ну, про то, как лапы у якоря напильником точат, - это классика: все знают. А вот у нас однажды пришла на борт новая уборщица. («Матрос-уборщик жилых помещений», однако). Женщина лет двадцать в Управлении порта по специальности проработала, а потом, под свадьбу дочери, выпросилась в промысловый рейс – денег подзаработать. «Матрос» она была «молодой»: на судне до этого ни разу не была.
А на «супертраулере» есть же своя телефонная сеть, потому что он шибко большой, и там множество помещений, мастерских, отделений, постов и т.д. В коридорах жилых палуб тоже телефонные аппараты висят. И вот однажды наш электрик, когда дама рядом палубу подметала, берёт телефон и начинает в трубку кричать: «Маша, Маша! У меня всё нормально! Как у тебя? Вовка поправился? «Двойки» не хватает? А соседка долг отдала? Обязательно стребуй!...». Ну, и ещё чего-то в том же духе. Морячка его потом осторожно спрашивает: «А что это – вы прямо домой звонили? А как это?» Тот отмахнулся и бросил мимоходом: «Ну, да, - говорит, - набираешь «ноль-один» и домашний номер. Только днём линия очень загружена». И пошёл себе. А телефонная станция так настроена, что, если больше шести цифр «накрутишь», то идут короткие гудки. (Как раз с «нулём» и городским номером так получается).
И вот тёмной ночью возле каюты пожилого моториста начинает трещать телефонный диск. А сам аппарат-то – морского исполнения. Килограмм десять весит, и, когда номер набираешь, - это как трактор стартером заводят. Через пол часа дядька не выдержал и разъярённым тигром вылетел в коридор! Человеку в четыре утра на вахту, а тут кто-то телефон мучает. А «кто-то» в трубку вцепилась: «Не мешайте, - кричит, - я уже почти дозвонилась! Мне надо мужу обязательно сказать, чтобы он мои сапоги из ремонта забрал!». Шум, гам - народ из кают повылазил: что ли аврал, или пожарная тревога?! Потом разобрались, разъяснили новому члену экипажа, что не в сказку попала. Звонить-то можно, конечно; но только из радиорубки, по предварительной записи, и когда спутник подлетит. Моторист на представительницу слабого пола не обиделся, но электрику пообещал трап в его мастерскую солидолом намазать.
Да-а, а с женщинами на судне вообще отдельная история. Их на борту, как правило, человек пять бывает: кроме уборщицы, ещё на камбузе две-три, и «матрос-оператор машинной стирки». (Кстати, управляет огромными агрегатами – промышленной стиральной машиной, паровой сушилкой и электрогладилкой). Колоссально технически подготовленная женщина! Механики её обычно очень уважают.
А однажды представитель палубной команды и к работнице камбуза большим уважением проникся. Стояли мы тогда на рейде и помаленьку ремонтировались после промысла. На баке электромеханик с боцманом якорную лебёдку налаживали. Там то ли тормоз «не держал», то ли реверс плохо включался, но «мучали» они её уже довольно долго. Во время работы держали связь с механиком в ЦПУ (Центральный пост управления) по «уоки-токи», чтобы он им то напряжение включал, то выключал. Это для техники безопасности.
А тут механик куда-то в машинное отделение убежал, рацию на пульте оставил, и где-то задержался. Его вызывали-вызывали, а потом позвонили на мостик, чтобы оттуда по спикеру шумну́ли, что, мол, электричество надо уже включить. Вахтенный штурман обрадовался, что хоть какое-то занятие нарисовалось, и гаркнул в микрофон от души по судовой трансляции: «Немедленно подать питание на бак! Слышите, - питание на бак!».
А на камбузе же тоже громкоговоритель есть, и коварный первый повар сразу младшей «поварёшке» (третьему повару, которая за выпечку хлеба и за полдники отвечает) скомандовал: «Слышь, Светланка: питание нужно на бак! Давай скоренько чего-нибудь сообрази». Та сорвалась, схватила поднос «под серебро», кофейник, маслёнку, что-то из выпечки и помелась на бак. (Команду-то «сверху» тоже слышала, и «шеф», продублировал...).
А на баке, как ток дали, лебёдка закрутилась, ржавая пыль поднялась облаком (это от якорь-цепи, когда она по барабану елозит); электромеханик убежал в щитовую, боцман - весь в грязи, волосы дыбом торчат, помогая себе очень крепкими выражениями, пытается тот тормоз ломом «стро́нуть», а тут - «оп!»: такая молодая, симпатичная, в белом фартучке с серебряным подносом! «Апчхи,- говорит,- пожалуйста, вам «файф-о-клок»! Боцик сначала обалдел до немоты, а потом расчувствовался и аж опять у него нелитературное слово сорвалось. Так трогательно по морскому сказал: «Ни ... себе, (это не то, чтобы кого-нибудь обидеть, а просто от полноты чувств), - двадцать лет на флоте служу, а первый раз мне полдник прямо на рабочее место доставили!». Но перед «кормилицей» лицо не потерял: поблагодарил серьёзно, на кнехт примостился, ветошь, которой лебёдку протирал, себе за воротник заправил, чашечку двумя пальцами взял, сидит - чинно крендельком закусывает.
Электромеханик из каморки вылез, матросы палубу красить перестали, кружко́м все уселись, сидят – завидуют, уровнем сервиса восторгаются. «Это что, мол: теперь всегда так будет?». Варианты обсуждают. Один говорит: «А вот ещё хорошо, когда балластный танк чистишь, - там сыро и темно, липкого и́лу по колено, а тут тебе «раз!» - и в люк чашечку горячего кофе!».
- «Или мешки с рыбной мукой таскаешь и попутно круассан кушаешь!». В общем, веселится народ.
Всю следующую неделю на камбуз звонили и вальяжно так заказывали кофе, то в «токарку», то в грузовой трюм, или в помещение фа́новой установки. (Это, которая для обеззараживания и утилизации человеческих, так сказать, отходов). Ну, для шутки это, конечно, смешно, но только там, вообще-то, чистота, как в лаборатории. Аппараты биологической и химической очистки, фильтры, вентиляция – всё блестит; герметично и разноцветные лампочки подмигивают. Можно хоть кофе пить, хоть и какао.
В общем, разное «в рейсе» бывает. Но в основном, всё-таки конечно, работа. И трудная, и тяжёлая бывает. А ещё особенность одна у неё есть. В каждый момент времени ты должен делать то, что в данный момент для работоспособности, или безопасности судна требуется. И никого не волнует, есть ли у тебя для этого «рабочее настроение», выспался ты, или нет; а может устал, или хочется как раз сейчас музыку послушать... Забудь! Сейчас ты должен делать то, что надо. Особенно это механики чувствуют. Бывает, устраняют какую-нибудь крупную неисправность часов десять-пятнадцать, и только пойдут отдыхать, а тут чего-нибудь ещё «вылезет»! И всё по новой... До победы. Хорошо ещё такое нечасто случается.
Да-а; ну, это всё, конечно, может и интересно для человека, с морской жизнью незнакомого, но на сценарий для Голливуда, наверно, всё-таки «не тянет»... И стрельбы никакой не было, и, тем более, чемодана с валютой. И даже спасения утопающих. Путёвого сценария без всего этого, наверно не получится. Как специалисты могут сказать: «Фактуры маловато...»; хотя...
А вот, если описать, как мы пиратский корабль утопили...
(Это когда я уже на грузовом судне ходил... Позже гораздо). Вот того случая, если и не на сценарий, то на что-нибудь другое может и хватило бы... Может, хоть, рассказ какой-никакой удалось бы написать...
Комментарии
