Стояли мы тогда в одном южном порту. И был он настолько далеко на этом самом Юге, что, если залезть на мачту, то, наверно, можно было увидеть Антарктиду. Поэтому даже в январе там было более, чем прохладно; а в июле мы бы туда и соваться не стали. Машинная команда была полностью «русские»; специалистов по тралению (тоже из «бывшего СССР») должны были «принять на борт» в районе промысла. А в целях экономии фонда заработной платы наши иностранные «хозяева» для работы в рыбном цехе привезли человек двадцать пять граждан «Поднебесной».
Ну, не просто «граждан», а по иде - подготовленных моряков. Во всяком случае у них, как минимум, должны были быть дипломы учебных заведений по профилю и международно-признанные сертификаты. Ну и были, конечно; и ещё с ними приехал офицер на должность четвёртого штурмана, который знал английский язык и должен был быть связующим звеном между «Западом» и «Востоком» в лингвистическом смысле.
Ранним утром наши новые члены команды прибыли на судно, а с полудня поступила информация об усилении ветра и «наш» старпом дал команду «китайскому» штурману «завести дополнительные концы». По простому – «привязать» судно к причалу ещё парой канатов. Почти вся машинная команда, как раз после обеда, сидели в рыбном цехе и перекуривали. (Было там такое тёплое и светлое местечко. а то ведь на улице холодно).
Слышим – по спикеру какая-то резкая команда, явно на китайском (что-то типа «... сю-сю пу-сю хр-р-р сю...). И почти следом – пулемётная очередь по палубе! Пули защёлкали прямо от носа до кормы; наверно с вертолёта... Что ли НАТО?... Пока мы ситуацию обдумывали – опять команда, и новая очередь! Теперь с кормы в нос. Тогда уже мы на палубу выскочили: может сейчас и «наши» прилетят...
И успели увидеть – мимо нас на бак последние китайские моряки пробегают, а на ногах у них у всех – деревянные «шлёпанцы»! Кучно бегут: грохот стоит – аж чайки от парохода шарахнулись. Мы ж по поводу планов командования не в курсе были: удивились – что за манёвры? И обувь у участников не по уставу. Тут с мостика «форс навигейтор» сбегает и давай прямо «в шею» часть своих подчинённых на бак гнать, а вторую половину – на корму. Похоже, они его команды по громкой связи в упор не понимали, но выполнить хотели, и поэтому табуном бегали по палубе и народ пугали.
Но командир предварительный порядок навёл, исполнителей на две бригады отдифференцировал, на корме и на баке задачу вкратце объяснил и полез обратно на мостик – с высоты процессом руководить. И работа закипела.
На корме матросы метров десять каната с барабана скрутили и стали пытаться его через «фальш-борт» на причал добросить. «Фальш-борт» – это «забор» вокруг палубы, чтобы в море не упасть. А по верху у него – «планширь» (как перила на балконе). Сначала у них не получалось, хотя с кормы и невысоко и «до земли» довольно близко. Но потом они вчетвером раскрутили тяжёлый канат, как девочки скакалку, и метанули так, что долетел. Береговой матрос, который тихо обалдевал от нестандартного метода успел ногой прижать и петлю на тумбу накинуть. Мы тоже удивились маленько...
Дело в том, что на берег, вообще-то, сначала бросают «выброску с крысой». «Выброска» - это тонкий и крепкий «линь» (верёвка), а на конце у него сплетённый мягкий шар – эта самая «крыса». Умелый матрос спокойно бросает выброску метров на тридцать. На причале её ловят и тянут привязанный толстый канат. И канат этот перед «подачей конца» надо продеть в специальное отверстие в «фальш-борте». А так, как наши китайские коллеги сделали - «через планширь» - это нонсенс какой-то и натуральное свинство: канат натянется и «борт» этот помнёт. Он, хоть и «фальш», но всё равно жалко.
А потом они ещё этот «шварто́в» сначала на одну тумбу «кнехта» накрутили, а потом на другую. («Кнехт» - это две(!) мощные тумбы (похожи на катушки для ниток), и канат на них накладывается «восьмёркой»). Это классика: чтобы было прочно и соблюдена морская красота. В общем, пират Дрейк таких горе-моряков сразу бы застрелил из двухствольного пистолета!
Как потом рассказал старший помощник, на носу было немного более правильно, но только вот «концы отдали» «с концами»... С бака расстояние до берега больше, чем с кормы, поэтому бросать канат моряки даже не пробовали. А, так как их китайский начальник с мостика всё видел, то он им про выброску не с первого раза, но объяснил. И до берега её добросили и канат через «специальное окно» пропустили, но барабан, вот, на котором он «в походном положении» был намотан, никто попридержать не догадался. И, когда с берега швартов потянули, он ещё и под собственным весом лёгкий барабан раскрутил, как вентилятор, и весь целиком через «клюз» в море и «ушёл». Старпом, который это всё наблюдал, стонал, как тюлень в брачный период. Китайский навигатор тоже, похоже, такой потери корабельного имущества не ожидал. Хорошо ещё к канату выброска была привязана, так что плавающую у судна пеньковую «анаконду» вытащить было можно. Правда «тащить» пришлось лебёдкой, так как он намок и весил где-то под тонну.
И швартов «спасать» и все ошибки исправлять пришлось уже машинной команде. В полном составе. Очень смущённый штурман Хун-Ли своим землякам строго-настрого, наверно, приказал «смотреть и учиться». Ничего не скажу: смотрели просто истово... Особенно они восхитились, когда мы швартов «обтягивали» не руками вшестером, как они на корме, а с помощью лебёдки. Хотя, чего тут такого: «накинул» на маленький барабан («тура́чку») одну петлю и мотор сам канат тянет – только успевай свободный конец на палубу укладывать. Правда, тоже кое-какую сноровку иметь надо.
А ещё, когда мы уже почти закончили, то как раз первый порыв ветра налетел. На причале возник вихрь, поднял в воздух мусор, бумажки всякие и «натолкнулся» на наш борт. Пароход ощутимо качнуло и... все новоиспечённые моряки гурьбой бросились к дверям и заныкались в надстройке.
Кстати, как потом выяснилось, такая вот привычка – чуть чего и убегать, была у китайских товарищей хорошо развита. И ещё они, оказывается, операцию «отдавания» лучше других на морских курсах освоили. «Концы», вот, уже разок прямо в море отдали; а дальше – больше... Через пару дней наше судно решено было отвести от причала и поставить на якорь «на внешнем рейде» (это за пределами порта, но недалеко от берега). Мы ждали поставки тралов и, чтобы место не занимать и за стоянку не платить, решили так вот «схитрить».
Вышли нормально, на указанное место «подгребли», назначенные моряки к «брашпилю» стали, остальные выстроились поодаль – смотреть и учиться. («Брашпиль» - это специальная якорная лебёдка. С её помощью якорь и «бросают», и поднимают). Капитан прямо как в кино скомандовал: «Отдать якорь»! Торжественный такой момент... Якорь – это для моряков святое. Недаром на эмблеме капитанской фуражки золотой якорёк помещён. А сама процедура «отдания якоря», в общем-то, не очень сложная. Цепь, на которой якорь «висит» перекинута через зубчатый барабан лебёдки; барабан этот может крутиться свободно, но стопорится тормозом. Тормоз ослабляют, и якорь под собственным весом на дно уходит. А вся цепь лежит под палубой в специальном «цепном ящике». Только «ящик» этот - как гостиная хорошей квартиры, и оттуда она на барабан и «выползает».
Один матрос «затяжкой тормоза» скорость «падения» контролирует, а второй – «смы́чки» считает. «Смычка» - это кусок цепи двадцать пять метров длиной, и сколько «смычек» должно уйти в море – это и от глубины зависит, и от грунта. Судно, ведь, не только якорь «держит», но и цепь, которая на дне лежит (как правило – метров пятьдесят). В общем, если была команда «пять смычек положить», то барабан крутится, а оба матроса (чтобы не ошибиться) хором кричат: «Одна.., две.., три...». Очень это важно – не ошибиться. Потому что «задний» конец цепи ни к чему не прикреплён. И, если на судне цепь в десять смычек, то «отдавать» можно только девять с половиной, а то и поменьше – для гарантии. Чтобы какая-то часть на зубьях барабана оставалась, когда его «застопорят».
Вы уже поняли, да? Как новые матросы сакральную якорь-цепь всю на дно вывалили... Не специально, конечно, тем более, что их перед этой важной операцией подробно и долго инструктировали. Старпом был просто в ударе: на невероятном английском, с вкраплениями русских и испанских слов (он почему-то думал, что так понятней будет) объяснял очень экспрессивно. Хотя, я готов отдать месячную зарплату, если носители древнего китайского диалекта поняли хоть одно слово; но зато он все действия очень энергично демонстрировал. Имитационно, конечно. Мокрый и взъерошенный «чиф» хватался за маховик тормоза и с нажимом объяснял: «Фёст! То тёрн! Фо фри!». (Наверно это значило: «Первое – крутить. Для «освобождения» (барабана?...)). «Она (цепь, надо понимать...) - др-р-р-р, др-р-р, буль-буль; сюда... и туда», - инструктор показывал руками, как цепь уходит в клюз на палубе, а потом чуть не выпадал за борт вслед за якорем, который должен был «буль-буль»!
Случайно оказавшийся на баке электрик лекцией очень заинтересовался и даже мэтра осмелился поправить: «Степаныч, тогда уж не «буль-буль, а «плюх!». Но тот отмахнулся и продолжал свирепствовать. «Нид каунт. Считать, понимаете! Уно, дос, трес...», - (это уже испанский), и разведёнными руками отмерял на цепи воображаемые смычки. Инструктируемые стояли не дыша, с абсолютно круглыми (!) глазами... Им потом «их» штурман ещё битый час втолковывал, как и что делается.
И вот настал момент перейти от теории к практике. И, как всегда бывает, реальная жизнь преподнесла сюрприз. Дело-то в том, что участок цепи, который вместе с якорем на дне лежит, весь, конечно, в иле измазывается. И в таком виде, когда якорь поднимают, в свой «ящик» и укладывается. Там качественно высыхает и, когда по зубьям барабана начинает «др-р-р-р...» делать, то вся грязь с неё могучим облаком всё вокруг окутывает. Да ещё и на палубу дрожь лебёдки передаётся, и нос от веса якоря дёргается. Непосвящённому человеку очень трудно принять, что это нормальные явления при такой романтической операции, как «отдача якоря». А похоже больше, что в пароход попала «самовгрызающаяся» торпеда, и сейчас нос весь отвалится.
После бравой команды «основной» китайский моряк маховик тормоза самозабвенно крутанул, и весь комплекс «последствий» не замедлил возникнуть... Тонкая психика тружеников рисовых полей такого выдержать не смогла и вся поголовно команда бросилась в бега́ аж до самой кормы. Старпом на мостике взвыл: «Якорь, .... (тут он нехорошее слово сказал, но, наверно, всё-таки не в адрес якоря...) и ринулся на бак. Но, пока он по трапам и коридорам бежал, конец цепи уже «хвостом махнул» и таки сделал именно, что «буль-буль». Короче, - «отдали» качественно... Такое, вот, было первое «боевое крещение» китайских «пионеров» освоения Мирового океана.
Так что второй якорь «бросать» пришлось опять ребятам из машинной команды. Китайских друзей после обеда повели знакомиться с оборудованием рыбного цеха, а «сборная команда» навигаторов и технических специалистов «выуживала» из океана потерянное добро. Хорошо ещё, что портовые водолазы его быстро нашли и за конец цепи трос закрепили. Ну, а дальше уже было «дело техники». Но повозились изрядно.
По этому поводу во время «вечерних посиделок» в кают-компании старший механик капитану намекнул, что «машине» (команде, в смысле) за нервную сверхплановую работу теперь надо молоко по две порции давать. Но «кэп» после телефонного разговора с «импрессой» (конторой), по поводу незапланированного расходования средств на водолазный бот, был в сумеречно расстроенных чувствах, и посоветовал «деду» «дона Педро» подоить.
Этот самый «дон...» был в окрестностях данного порта очень примечательной «личностью». Здоровенный морской котик повадился на все рыболовные суда на слип спать вылезать. («Слип» - это покатая «горка», которая уходит с промысловой палубы в море; по ней трал из воды вытаскивают.) Так вот, этого «котяру» когда-то, видимо, приучили со слипа рыбу у моряков «из рук» брать, а потом животина оборзела вконец. Своё имя наш «меньший брат» получил, во-первых, потому, что был коренным жителем Аргентины (а оно там очень распространено); а во вторых - за привычку, когда на слипе почивал, так громко пукать, что даже сам просыпался. А утром могуче опорожнялся и только потом уплывал по своим делам. Оставляя после себя... незабываемую, так сказать, память...
Он, кстати, и к нам в эту первую ночь стоянки на якоре тоже залез да ещё и через «ворота» на рабочую палубу ломился. «Ворота» эти совсем хлипкие: скорее оградка, чтобы человек случайно на «горку» не оступился. И против трёхсоткилограммовой туши – вообще ни о чём. Раньше этим поползновениям матросы траловой команды противодействовали (они там были все здоровенные мужики, как на подбор). А теперь второй штурман не решился проблемных иностранцев привлекать, и они вдвоём с вахтенным мотористом непрошенного «Педро» швабрами пытались в воду столкнуть. Он сначала успешно сопротивлялся и недовольно рявкал, но, когда слип из пожарного шланга стали водой поливать, - не выдержал и соскользнул. И обиженный уплыл «к семье». (Там, где-то в миле от берега, на отмели было очень шумное тюленье лежбище; охота на них в тех краях была запрещена, и популяция очень вольготно себя чувствовала).
В общем, при формальном наличии на борту достаточного количества матросов, почти все заботы о немаленьком корабельном хозяйстве свалились теперь на плечи «машинистов» и штурманов немного. Когда на следующий день тралы с баржи перегружали, то старпом лично «на лебёдке стоял». А «русские добровольцы» тюки стропили, да ещё и приглядывали, чтобы китайские товарищи под висящий груз не влезали, когда заполошно, но старательно, свёрнутые сети по палубе растаскивали. Ещё подумалось: неужели это всё, что они «по морской части» делать умеют?..
Нет, я не злорадствую вовсе (хотя в то время над всеми их «подвигами» потешались, конечно, много). Потом узнали, что всех этих ребят набрали в сельских районах Китая, провели им какие-то ускоренные курсы и выпихнули в большую морскую жизнь. Хотя моря никто из них до этого даже не видел. Конечно, можно было и поосновательней подготовку дать, но... все мы когда-то «салагами» были. А вообще, парни были очень работящие и «двужильные»: когда «рыба пошла», то трудились они отчаянно. Но до этого ещё дожить было надо: мы же тогда через день и «в рейс» уже вышли...
Погода выдалась – прямо сказочная. Полный штиль, солнце светит, море – как «маслом помазанное»; с океана обычный «накат» идёт. Это очень длинная и покатая волна. Судно на ней плавно и медленно с борта на борт переваливается..; в такую «качку» спать приятно: убаюкивает. Через три часа все китайцы «умерли»...
Ну что ж... Для молодых моряков ситуация прогнозируемая. Даже опытные «волки», попадая на корабль после длительного отдыха на берегу, в первый день плавания другой раз чувствуют некоторую... неуютность. И со мной несколько раз такое случалось. Самое лучшее «лекарство» - это скушать хороший бифштекс и соснуть минут сто. И просыпаешься «как огурец».
Но китайские друзья пока на «огурцы» были похожи только цветом. Все советы по преодолению морской болезни мы через их «вождя» им, конечно, передали. Но «первые ласточки» из их компании появились «на людях» только через сутки. Следуя советам, они, как зомби, шатаясь выползали на палубу с целлофановым пакетом в руке и смотрели на солнышко, как будто прощаясь с ним навсегда. Но свежий морской воздух, а особенно, наверно, организованный в лечебных целях «субботник» по уборке «промысловой зоны», постепенно возвратил всех к жизни. Через три дня обрамлённая счастливыми китайскими лицами палуба блестела, как лакированная, и корабельная жизнь вошла в свою обычную рабочую колею.
Возможно, кто-то из той команды сейчас стоит на мостике огромного плавучего рыбозавода, а через ещё пару десятков лет на два миллиона работающих в морях моряков половина будет из супериндустриального Китая. Главное же иметь цель и настойчиво к ней стремиться. И, судя по событиям последнего десятилетия, они это делать умеют. Но, как и во всех больших проектах, начинать этот путь надо было с простого: например, с бросания «крысы»...
Но на балкере «Ашма Микша» двадцать пять лет назад мы «стремились» тогда только к тому, чтобы, не став добычей пиратов, «проскочить» Малаккский пролив.
Продолжение следует: Пираты мелкие и крупные, Вася Кукушкин и ракетный флот, негры с пулемётом и песни на корме.
Комментарии
